В начале прошлого века на углу двух ново-николаевских улиц — Кабинетской и Вознесенской [1] — стоял большой бревенчатый дом. Пять длинных, во всю ширину здания, ступеней вели на площадку перед двумя стеклянными дверями: здесь посетители, прежде чем войти, зимой оббивали валенки от снега, а весной, летом и осенью очищали сапоги от налипшей на подошву грязи.

Дверей было двое: широкие двухстворчатые — в типографию и книжный магазин Николая Павловича Литвинова; обычные в один створ — в лавку, где торговали крупчаткой, стеклом и прочими товарами, не имевшими отношения к печати. По ступеням целый день сновали мальчишки-курьеры, торговавшие литвиновскими газетами, и поднималась публика посолиднее — покупатели и заказчики визитных карточек и рекламных объявлений.

Соседнюю сторону дома украшала галерея окон со ставнями, освещавшая рабочие помещения типографии. Далее шёл высокий забор с большими воротами, через которые завозили во двор всё необходимое для производства и торговли, — бумагу, краски и закупленные оптом товары, привозимые с железнодорожной станции. Всё то, что издал Литвинов до мая 1909 года, было произведено здесь, в бревенчатом доме с двумя печными трубами над крышей.

Здание первой городской типографии почти полностью сгорело во время большого пожара 1909 года. Николай Павлович попытался восстановить его на полученные от страховки деньги, но вскоре оставил эту бесплодную затею: слишком велики были разрушения. Решено было строить новую типографию, из камня.

И вскоре вдоль улицы Кабинетской на всём её протяжении от пепелища на перекрёстке с Вознесенской и до следующего перекрёстка с Гудимовской [2] закипели строительные работы. На низком гранитном цоколе каменщики возводили стены из красного кирпича — в тон купеческим домам Ново-Николаевска, поднимающимся в разных местах выгоревшего города, как грибы после жуткого пепельного дождя.

С прежней типографией новое здание роднили только окна — нет, внешне они были совершенно не похожи, но занимали весь фасад, чтобы как можно дольше освещать рабочие помещения естественным светом. Кирпичные колонны разделяли здание на секции и поднимались над крышей, увенчанные своеобразными короткими шпилями. Вход был по центру, меж двух наиболее высоких колонн.

В таком виде здание просуществовало до продажи его в 1917 году Закупсбыту — Союзу сибирских кооперативных союзов. К этому времени дела Литвинова шли ни шатко ни валко: «Типография была в полном развале, и производство её дошло до минимума, и поэтому [Литвинову] пришлось её продать.

Закупсбыт был организацией богатой и влиятельной, владел заводами и фабриками по всей России, финансировал Карские экспедиции в Ледовитом океане и вёл активную внешнюю торговлю. Здание на улице Кабинетской обошлось ему в 55 тысяч рублей, ещё столько же кооператоры заплатили Литвинову за оборудование: динамо-машину для освещения помещения, двигатель мощностью в восемь лошадиных сил, 13 печатных машин, два переплётных станка и шрифты. Если машины оказались в более или менее исправном состоянии, то шрифты — в ужасном: «буквы очень плохи, испорчены, сбиты».

Полтора месяца новые хозяева приводили в порядок оборудование и нанимали новых печатников, работая в убыток. Но уже в августе на них «свалились» большие заказы на бланки от военного ведомства и Алтайской железной дороги. Теперь запоздалые ночные гуляки, возвращаясь домой по Кабинетской улице, каждую ночь видели в окнах типографии свет — это рабочие печатали эсеровскую газету «Знамя свободы» [4]: днём просто не хватало на неё времени. Гудела динамо-машина, стучали станки — в здании кипела работа.

«Типография Союза Сибирских Кооперативных Союзов «Закупсбыт» исполняет заказы на всевозможные типографские, переплётные и линовальные работы, а также принимает заказы на каучуковые печати и штемпеля, — регулярно напоминали горожанам рекламные объявления. — Исполнение заказов скорое и аккуратное».

Тем временем ситуация на политической арене России менялась с калейдоскопической быстротой. В ноябре 1917 года в Москве власть взяли большевики во главе с Ульяновым-Лениным.

У Закупсбыта с большевиками отношения не сложились сразу. Во-первых, кооператоры были самостоятельной, богатой и деятельной силой, имевшей налаженные связи с множеством стран, в первую очередь тихоокеанских — США, Японией и Китаем. Во-вторых, они сотрудничали с главным политическим соперником большевиков на левом фланге — партией эсеров. В-третьих, Закупсбыт имел центр не в Москве, а в Ново-Николаевске, и на его собраниях открыто звучали речи об автономии Сибири. В-четвёртых, с точки зрения марксистов, кооперативное движение в том виде, в каком его проводил Закупсбыт, виделось большевикам мелкобуржуазным, а не пролетарским.

Дело быстро дошло до прямых конфликтов. В январе 1918 года Совет рабочих и солдатских депутатов реквизировал закупленную кооператорами бумагу прямо на вокзале, забрав себе один из трёх прибывших вагонов. Как рассказывал на заседании Городской Думы представитель Закупсбыта Савченко, «сегодня поехали за бумагой на станцию, но там сказали, что вывоз данной бумаги воспрещен Советом».

И как ни доказывал Савченко, что бумага пришла только что, ничего не добился.

На заседании Городской Думы Закупсбыт пригрозил бойкотом города:

«Правление нашего кооператива заявляет, что в Ново-Николаевск идёт громадное количество товаров для деревни, и если Городская Дума не даст гарантий неприкосновенности этого товара, то товар должен будет пройти мимо Ново-Николаевска».

В ответ большевик Петухов (его именем названа главная улица Затулинского жилмассива) соврал, не краснея: «Совет имел полное право на реквизицию, так как бумага лежала на станции с 23 сентября», а большевик Романов (его именем названа улица в центре) заявил: «Запугивание голодом уже имело своё действие… Частный вопрос с бумагой хотят растянуть на борьбу с советской властью».

Три самых печальных года России — 1917-й, 1918-й и 1919-й — 127 работников Ново-Николаевской типографии пережили относительно благополучно. В то время как по всей Сибири среди полиграфистов царила безработица [5], они имели и работу, и пакет заказов. Более того, кооператоры затеяли перестройку здания. 13 декабря 1918 года Правление общества постановило:

1. Утвердить вариант планируемой постройки трёхэтажного каменного здания к существующему помещению типографии.

2. Утвердить смету достройки в размере до 900 тысяч рублей (включая стоимость кирпича завода Закупсбыта) при сдаче оконченной постройки строительного периода 1919 года.

3. По исполнению означенной сметы отпустить до 200 тысяч рублей в марте месяце 1919 года, по оплате заказов на строительные материалы (железо, бетон) [6].

Весной 1919 года бывшая типография Литвинова стала главной сибирской типографией адмирала Колчака. Согласно договору, ново-николаевские полиграфисты обязались печатать «вне всякой очереди» материалы для Главного штаба, отказавшись от любых частных заказов. Правда, Закупсбыт оставлял за собой право издавать собственный журнал «Сибирская кооперация».

«При этом, — гласил договор, — если Главный штаб заявит о срочности его заказов, и если по техническим условиям машины можно будет занять лишь работами Штаба», печать журнала следовало отложить. Расчёт за печать для Колчака был установлен «по себестоимости — бумага, труд, материалы, амортизация — и плюс прибыль от трех до десяти процентов». От колчаковского штаба в типографию прибыл представитель «без права вмешиваться в административные распоряжения по типографии», но с решающим голосом в вопросах исполнения работ для Главного штаба.

Вскоре от военных поступил первый заказ — и какой! Восемь армейских учебных пособий общим тиражом 136 тысяч экземпляров (уставы, учебники пехоты и т. д.) и пять агитационных брошюр общим тиражом 200 тысяч штук. У брошюр были весьма говорящие названия: «Плачет измученная Россия», «Деревенский крикун» и тому подобные. Не успели новониколаевцы справиться с этой работой, как в середине июля последовал следующий, поистине гигантский заказ: 14 антибольшевистских брошюр общим тиражом 1 млн 350 тысяч штук! Названия агиток также говорили сами за себя: «Как большевики народ обманули», «Большевики плохо сражаются, но врут отлично», «Распятая Москва», «Из-за чего мы воюем».

В итоге оказалось, что рабочие «горбатились» на Колчака бесплатно: адмирал поступил ещё хуже большевиков — он заставил типографию работать и ничего не заплатил. К началу августа 1918 года долг колчаковцев перед печатниками превысил 1 млн 100 тысяч рублей. Закупсбыт уведомил Главный штаб, что дальше без денег работать не может.

Новая власть дружбы Закупсбыта с колчаковцами не забыла и не простила. Вернувшись в город, большевики циркуляром 4 марта 1920 года все предприятия кооператоров (включая типографию) передали Центросоюзу. Теперь здание на улице Советской называлась типографией Центросоюза, а с его переименованием — Сибкрайсоюза. В 1929 году оно отошло издательству «Советская Сибирь», которое полностью надстроило здание до трёх этажей по проекту архитекторов В. Логинова и Д. Агеева. Теперь бывший дом из красного кирпича с колоннами выглядел так (см. фото).

В 70-е годы «Советская Сибирь» переехала в новый издательский комплекс на левый берег и уступила здание бывшей типографии Колчака Новосибирской областной научной библиотеке. По традиции каждый новый хозяин надстраивал его. Не остались в стороне и библиотекари: над средней частью своего дома они со временем устроили четвёртый этаж и разместили в нём конференц-зал.

Совсем стало не узнать одноэтажное здание, построенное ново-николаевским первопечатником Литвиновым на месте сгоревшего деревянного дома с книжным магазином и стеклянной лавкой. Пожалуй, ни один дом в городе не прятался столь усердно, постоянно изменяя свой внешний вид. Мол, я не я, и никогда не привечал я у себя типографию Колчака — вот на старый фотоснимок той типографии посмотрите: никакого сходства!