Хранитель моря

— Конечно, имеем право. Русская мореходная культура известна, в первую очередь, по освоению огромных пространств Российской Евразии. Зародившись в XI веке на Архангельском Севере, у берегов Белого моря, в Поморье, она стала предтечей колоссального, взрывоподобного расширения наших земель в XVII веке — всего за 100 лет русские освоили гигантские пространства, причём исключительно по воде. У наших предков и не было другого выбора для экспансии в Сибирь, ведь у них на пути стояли непроходимые леса, расстилались болота — это была огромная, труднопроходимая территория.
На своих особых облегчённых лодках, качество которых было отработано столетиями, наши первопроходцы очень быстро прошли всю необъятную Сибирь. Основные сибирские реки текут с юга на север — первопроходцы шли по ним, пересекали их, поднимались по притокам, например, с Оби по реке Таз, по водоразделу, переходили к Енисею и шли дальше.

— В допетровские времена Россия жила в своём отдельном, достаточно замкнутом мире. И все мы знаем, что произошло после прихода к власти Петра I — разворот России в сторону Запада, прорубание «окна в Европу».

На Поморье к Петру и его корабельным реформам двоякое отношение.

— Безусловно. Это опыт, которым до сих пор пользуются моряки, это база ледового плавания. Если вы откроете хороший морской словарь для северных капитанов, то найдёте в нём огромное количество поморских терминов для плавания в Арктике, во льдах. В наше время бывали случаи, когда во время тяжёлой обстановки в Антарктиде американцы запрашивали у нас помощь, арендовали ледокол и передавали бразды правления спасательными операциями нашим арктическим капитанам, у которых кратно больший опыт плавания во льдах.

— Это произошло естественным образом. Я начинал как гонщик-парусник, затем стал организовывать походы, обучать людей управлять современным парусным судном, много и долго этим занимался — у меня есть и опыт кругосветного плавания на парусной яхте.

Но в какой-то момент мне стало понятно, что без наличия национальной базы с собственной терминологией, основанной на твоём языке, культуре твоего народа, дальнейшего развития не будет. Тот факт, что я долго преподавал по европейским канонам, не отменил моего стремления к национальным основам, к исторической глубине.

Без этого сложно дать людям полноценные знания — это как преподавание только новейшей истории, без древней, или истории искусств без классических периодов. Когда мы ходили на современной яхте, мы упирались в ограниченные технические возможности современного судна — случалось так, что мы теряли в Тихом океане мачты, а при этом мечтали ходить в самые сложные места, в Арктику, в Антарктику.

— В 2015-м мы в первый раз «погрузились в домашние воды»: нашли в Архангельске классическое судно, арендовали его и сделали первые маршруты из Архангельска по Онежскому заливу на Соловки. Все места были сразу же раскуплены.

— Да, этот запрос и подтолкнул нас к непростому решению начать строить большое судно, вложиться в этот многолетний проект. Для проекта понадобились специалисты по постройке судов подобного класса, и мы продолжаем искать этих специалистов, воспитывая при этом своих. Причём весь этот проект идёт рука об руку с культурной составляющей — у нас на верфи есть и выставочные пространства.

— Мы начинали свой проект с поиска чертежей по государственным учреждениям, но там их было очень мало, и они были разрозненными. Неожиданно в Архангельске мы нашли огромный, забытый всеми архив чертежей деревянных судов.

— Да, это так. Первый проект, который мы осуществили, — построили «лодку Белого моря», карбас. В отличие от шхуны, которую мы сейчас строим, постройка карбасов живая, до сих пор существующая поморская традиция.

В 2017-м мы нашли мастера Виктора Петровича Кузнецова, который всю свою сознательную жизнь делал эти лодки, построили её за 16 дней, дошли на ней до Соловков, сняли фильм — и в этот момент поняли, насколько это интересно общественности.

— Это не огромное, маломерное судно, которым может управлять человек без профессионального образования, для нас это очень важно: мы за то, чтобы в наших проектах участвовали обычные люди, не профессионалы, чтобы это было доступно всем тем, кто хочет научиться управлять парусными судами, совершать на них путешествия.

Поэтому длина судна до 20 метров, косое парусное вооружение, позволяющее управлять шхуной двоим. Две мачты — такое судно более устойчиво в суровых морях, там, где сильно качает, им легче управлять. Мореходность — возможность ходить в необорудованных сложных акваториях, в том числе во льдах. Повышенная крепость корпуса за счёт поморских шпангоутов — ведь поморские суда ходили в очень сложных водах.

Водоизмещение порядка 60 тонн, одновинтовой двигатель порядка 250 л. с., генератор, три разных вида отопления, запас топлива минимум 6 тонн, опреснитель, 3 тонны воды, современная навионика, современная связь. Вместимость экипажа — восемь-девять человек, как раз для компании, которая собиралась в морскую экспедицию.

Обслуживающего персонала не будет — ни моториста, ни наёмного шкипера, ни кока, поход только своими силами.

— Приполярье, Заполярье — всё наше родное, Северный морской путь начиная от Шпицбергена, Исландия, Гренландия, Канада. Юг — Новая Зеландия. Переходы от одного полюса к другому.

— При том интересе, который сейчас вызывает полярный туризм, могут быть реализованы самые смелые планы. Наша шхуна может быть как туристическим, так и научно-исследовательским судном, я практически уверен, что будут заказы на целую линейку таких судов — конструкция может развиваться, меняться, это открытый процесс.

И что очень важно, это отличное учебное судно. Любая морская школа, морское училище старается устроить своих студентов на парусное судно, самые большие парусники в мире — это учебные парусники. Познание науки мореходства без парусного опыта ущербно и практически невозможно. По аналогии с конструкторской школой, воссоздание моделей судов по чертежам, которым мы сейчас занимаемся, — это не только воссоздание исторических технологий, но и развитие школы конструкторского мышления.

— Дальние походы в арктических водах, жизнь в тяжёлых условиях Арктики — это одна сторона северной жизни, а другая — материальные и духовные проявления этой цивилизации, которые удивляют своей теплотой и душевностью. Это как гармония двух взаимоисключающих начал.

Удивительно северное домостроительство: огромные деревянные виллы, которые строились на века, веками и стояли, усадьбы, в которых жили родами. Созданное здесь декоративное народное искусство в эстетическом плане может поспорить с профессиональным.

— Да, ведь старших артельщиков выбирали, и это был особый обряд: вся артель приходила к нему в дом, избирала и ставила над собой. Он принимал эту должность торжественно, с пониманием того, что теперь он несёт ответственность за тех людей, которые за ним пойдут.

Наша поморская культура радует своей удивительной человечностью — это как согревающий костёр внутри огромного сурового мира, который они исследовали, в котором научились жить, чтобы добывать себе пищу — а в те давние времена была священной — и товары для заработка: рыбу, морского зверя, жир, кожи.

Для того чтобы строить настоящие суда, нужно хорошо понимать окружающую природу, её законы. Почему эта лодка вообще плывёт, почему эта лодка мореходна, почему её не захлёстывает при любой волне? Потому что это особая форма корпуса, подходящая для здешних акваторий. У поморов были огромные знания о погоде тех мест, в которых они жили и путешествовали. Например, в старые времена навигация строилась на основе сказаний — именно таким путём передавались знания.

— Мне кажется, что сейчас наше общество очень быстрым шагом идёт к осознанию своей идентичности, это очень важно для России — понять свою целостность, своё ядро, понять, что мы существуем здесь, а не в другой части света, в которую раньше было принято стремиться.

И если мы говорим о русском мореходстве, то мы говорим о русской культуре, русском космосе, и неважно, морская это культура или любая другая сторона большой русской культуры — интерес к этому у обычных людей, когда они объединяются в команду, чтобы сделать что-то вместе, огромен.

Мы все постепенно осознаём, что дальше двигаться без этого нельзя.

— Я мечтаю, Игорь, сделать экспедицию из Архангельска в Новосибирск — путём поморов, на классических поморских лодках, через волока, как это делалось в историческую старину, и организовать эту экспедицию не только для себя и круга единомышленников — я хочу всё это отснять, сделать фильм. Хочу показать эту северную лодку новосибирцам — я здесь родился, вырос, и поэтому моя связь с Сибирью настоящая, живая.