Галломания в СССР. Синема молодости нашей

Для меня французское кино началось в лето перед школой, я собирался в первый класс. Это был 1967 год. Год, напомню на всякий случай, пятидесятилетия Великой Октябрьской революции. В конце августа родители в один из выходных (а тогда в неделе было еще шесть рабочих дней) повели меня в кино. Мы жили на окраине Макеевки, фактически в пригороде, который назывался Ханженково. И кино там показывали в типично советском ДК с колоннами. Обычно на фасаде висели афиши с мужественными рабочими и задорными доярками, но в этот раз там изобразили непонятного происхождения сине-зелёную лысую голову и надпись «Фантомас». В отличие от толпы не доставших билеты, у нас они были. Первые же кадры — проезд «кадиллака» по пляс де ля Конкорд (это я узнал гораздо позже) — завораживали. Как и всё остальное — трюки, мрачная музыка, странного, не нашего вида легковые машины («Ситроен» DS), жутковатый смех Фантомаса…

Не знаю, сколько раз потом я успел посмотреть фильм до начала школьных занятий и сколько после, но через пару месяцев вышел сиквел (хотя тогда такого слова и не было) «Фантомас разбушевался», и в СССР разразилась «фантомасомания».

Из обыкновенного школьного ластика вырезали печать в виде F, и была задача подойти к ничего не подозревающей жертве и оставить оттиск на руке, например, с утробным «Ха-ха-ха!». Всё это происходило, насколько можно судить, по всей стране, и телефильм «Анискин и Фантомас» о добром участковом где-то в приобской деревне, вразумляющем шкодливых пацанов, — тому свидетельство. Более 50 миллионов зрителей за первый год — не шутка, восьмое, кажется, место среди самых кассовых зарубежных картин в советском прокате. В самой Франции, заметим, показатели тоже были хорошие — более 5 миллионов, но по сравнению с нашими — на порядок меньше. Сегодня даже удивительно, как фильм рискнули выпустить. Наверное, если бы предвидели последствия, то не пустили бы.

Дело решила тогда политика — годом раньше состоялся визит президента Шарля де Голля в СССР, и по тому случаю на Днях культуры Франции как раз и показали первого «Фантомаса». Чиновники из «Совэкспортфильма» сразу же оценили коммерческий потенциал, предложили взамен «Анну Каренину» Александра Зархи — и вуаля!

Успех трёх частей (хотя популярность третьей, «Фантомас против Скотланд-Ярда», была гораздо меньше) был таким, что всерьёз рассматривали проект приключений Фантомаса в Москве. Жаль, что не срослось.

Можно пофантазировать: Фантомас, бегущий по кремлёвской стене с шапкой Мономаха под мышкой… Или похищающий из Мавзолея мумию Ленина… Это, как понимаете, черноватый юмор сегодняшнего дня, конечно, и в самом щадящем варианте вряд ли такой фильм был бы снят.

Естественно, советский зритель смотрел фильм, влюбившись в Луи де Фюнеса в роли недалёкого комиссара Жюва и Жана Маре в роли отважного журналиста Фандора, совершенно не критично, не воспринимая его пародийных и иронических коннотаций. Тогда как во Франции за Фантомасом тянулся длинный культурный шлейф. Героя перед Первой мировой придумали два парижских журналиста — Марсель Аллен и Пьер Сувестр, ушлый издатель Файар (издательство существует и сегодня) подписал с ними договор, по которому они должны были выдавать по роману в месяц — они и выдавали, диктуя стенографистке и редактируя по ходу.

И Жан Кокто тоже был в числе поклонников. Очень быстро Луи Фейад снял на студии «Гомон» пять немых лент, которые тут же стали хитами. В России, к слову, их показывали почти сразу же — в сети кинотеатров Александра Ханженкова, одного из пионеров российского кино, родившегося и выросшего, да-да, именно в том самом посёлке рядом с Макеевкой, где я и увидел реинкарнацию этого постромантического злодея, осуществлённую режиссёром Андре Юнебелем.

Юнебель, которому к моменту выхода первых романов о Фантомасе было десять лет, в кино пришёл уже в зрелом возрасте — сначала он занимался керамикой, производил и продавал, и лишь во время Второй мировой войны попробовал себя сначала в кинопродюсировании, а потом и в режиссуре. К началу 60-х на его счету уже было несколько очень успешных фильмов «плаща и шпаги» («Горбун», «Капитан» и «Парижские тайны» в СССР показывались), а идею взяться за Фантомаса ему предложил Жан Маре, «муза» незадолго перед этим ушедшего Жана Кокто.

И с Маре, и с де Фюнесом Юнебель уже работал, но такого взрывного эффекта от дуэта он, возможно, и сам не предполагал. Если для Жана Маре роль Фандора стала одной из последних, то у немолодого Луи де Фюнеса карьера после «Фантомаса» взлетела вертикально — франшиза о жандарме Крюшо из Сен-Тропе, «Человек-оркестр», «Оскар» и многие другие комедийные шедевры (почти всё было показано в СССР, где его обожали). Пародийно-ироничный модус фильма, смешавшего все жанры, в итоге сильно огорчил одного из доживших соавторов, Марселя Аллена, и он подал в суд на студию, обвиняя в искажении авторского замысла. И что вы думаете? Выиграл, суд присудил студии увеличить процент авторских роялти с кинопоказов!

Андре Юнебель, демонстрируя удивительное творческое долголетие и чутьё, потом ещё раз вернулся в советский прокат — в конце 70-х на экраны вышел первый его фильм с комик-группой «Шарло» (в названии группы — отсылка к галльскому варианту имени Чарли Чаплина) — «Четыре мушкетёра», а затем и «Четверо против кардинала», безбашенное и совершенно безыдейное комикование, образец чистого фарса. Похоже, что такой тип юмора оказался ближе всего советским зрителям эпохи позднего социализма — «Четыре мушкетёра» стали рекордсменами советского проката среди французских фильмов, собрав в залах более 55 миллионов зрителей.

Стоит вкратце напомнить, как была устроена система кинопроката в СССР. По статистике, в Советском Союзе насчитывалось почти 150 тысяч кинотеатров.

Для зрителей в этих залах (на колхозных станах, в заводских цехах и школьных залах) показывали ежегодно почти 1500 снятых отечественных фильмов. Как обычно, советская статистика мешает в кучу и полнометражные художественные фильмы, и телефильмы, и учебные ленты, и документальное кино, и разного рода кино ведомственное, но можно подсчитать, что сотни две в год составляло именно кино художественное и полнометражное. При Сталине, известно, снимали полтора десятка фильмов в год, но уже к концу 50-х показатели были сопоставимы с 70-ми годами. На зарубежное кино приходилось до трети от этого количества — в основном фильмы стран советской демократии, «совдепии», как презрительно их называли в обиходе.

Французского кино, повторюсь, было много — его показывали и до войны, в частности, фильмы Жана Ренуара, и потом, за 40 послевоенных лет вышло около 300 лент, в самые урожайные годы их было до полутора десятка. Фильмы выпускали в разном количестве копий — от 700 с лишним на страну до ограниченных тиражей в несколько десятков, в зависимости от рассчитываемых сборов. Кинопрокат, конечно, был такой же идеологически важной сферой, как и печать, но он в гораздо большей степени ориентировался на экономику. Если уж власть тратила валюту на покупку блокбастера (хотя и такого слова тогда не знали), то выжать из фильма нужно было всё до капли. Поэтому фильмы шли сначала в крупных кинотеатрах, в столицах республик и в областных центрах, затем — в залах разрядом ниже, в областных городах, в поселковых клубах и так далее.

Кино можно было смотреть в киноклубах, где крутили как раз малотиражные ленты, «не для всех», какого-нибудь, например, «Конформиста» Бертолуччи, безжалостно порезанного и напечатанного на ч/б плёнке…

Сливки элиты, в основном столичной, могли видеть западное кино на Московском кинофестивале, студенты ВГИКа — в институтской кинотеке. А широким народным массам — то, что купил «Совэкспортфильм» и дублировали на студиях «Мосфильм» и «Союзмультфильм» (помню, что в шесть-семь лет «Союзмультфильм» в титрах «Фантомаса» удивлял и смешил, хотя что тут смешного? кинокомикс, по сути, почти мультик).

Можно было бы посвятить остальную часть текста перечислению шедших на советском экране фильмов — мелодрам, комедий, детективов… Можно перечислять имена режиссёров, список тоже был бы изрядный… Заинтересовавшийся деталями и желающий увидеть более полную картину читатель, думаю, сможет самостоятельно отыскать полные списки французских фильмов, демонстрировавшихся в СССР, с указанием сборов, дат, имён артистов дубляжа. Безумно интересно копаться со всех точек зрения — истории, социологии, культуры, ностальгии, в конце концов.

В подтверждение гипотезы о французском кино как о самом массовом и любимом в нашей стране можно выдвинуть тезис: такое количество кинозвёзд первого ряда советским кинозрителям было знакомо только во французском кино. Нет, в самом деле, сравнить не с чем, ни с английским, ни с итальянским кино. Попробуем навскидку, в беспорядке, посчитать актрис: Мишель Морган («Набережная туманов» и «Большие манёвры») и Мишель Мерсье («Анжелика — маркиза ангелов»), Брижит Бардо («Бабетта идет на войну») и Катрин Денёв («Шербурские зонтики»), Анук Эме («Мужчина и женщина») и Фанни Ардан («Весёленькое воскресенье»), Марина Влади («Подсолнухи») и Анни Жирардо («Знакомство по брачному объявлению»), Роми Шнайдер («Поезд») и Кароль Буке («Игрушка»). А ещё Джейн Биркин, Даниэль Дарьё, Жанна Моро, Изабель Юппер, Миу-Миу…

А противоположный пол? Начиная с Жерара Филипа и Жана Габена? Ален Делон и Жан-Поль Бельмондо, Жерар Депардье и Пьер Ришар, Колюш и Бурвиль, Морис Рене и Жан Рошфор, Бертран Блие и Робер Дальмон, Робер Оссейн и Филипп Нуаре, Жан-Луи Трентиньян и Лино Вентура, Жак Брель и Патрик Девэр?.. Кино какой страны могло похвастаться таким составом? И всех их можно было увидеть в фильмах, идущих в больших и малых кинотеатрах нашей необъятной. Думаете, Алена Делона обожали только представительницы прекрасного пола и клеили на стены вырезанные из журнала «Советский экран» картинки? О, если бы!

В 1976-м вышел франко-итальянский боевик о благородном мстителе в чёрной полумаске, после которого на всех стенах стала появляться буква Z, а подростки на окраинах небольших городков осваивали искусство щёлкать самодельными бичами. Я помню, как в канун наступающего 1981 года, моего первого Нового года в армии, в один приём в полковом клубе на окраине Читы всему боевому составу показали сразу два фильма с Делоном (с отрезанными субтитрами): уже виденный «на гражданке» «Зорро» и криминально-политическую драму «Смерть негодяя» Жоржа Лотнера (потом уже узнал). А был ещё Бельмондо в «Частном детективе» и «Великолепном» — я до сих пор не разочарован в этих фильмах…

Из всего этого у кого-нибудь может сложиться идиллическое представление об абсолютной доступности любого западного кино в советские времена — но это совершенно не так.

Плеяда молодых режиссёров, изменивших чуть ли не все подходы к съёмке, у нас оставалась практически неизвестной.

Да, в 1960 году почти сразу же показали «400 ударов» Трюффо, а потом, с конца 70-х до середины 80-х, ещё три его фильма. Шёл «Мой американский дядюшка» Алена Рене, но ни одного фильма Шаброля. Шла документальная лента Луи Маля о подводном мире Жака-Ива Кусто, но не было «Лифта на эшафот». Не шли фильмы Эрика Ромера и Аньес Варда… И при советской власти не показали ни одного фильма Жана-Люка Годара — и это мне трудно простить советской власти и сейчас!.. Да, советская оттепельная «новая волна» была по-своему ничуть не слабее французской, фильмы Михаила Калика, Георгия Данелии и Геннадия Шпаликова тех лет ничем не уступали в новизне и свободе французским, но всё равно цензура и идеологические шоры сильно исказили кинопейзаж эпохи.

Ну а если я за что и благодарен советской власти, так это за то, что в свои четырнадцать лет, в возрасте, когда начинаешь сознательно обращать внимание на имена режиссёров и актёров, я посмотрел «Высокого блондина в чёрном ботинке». Да, история нелепого музыканта, выбранного в качестве наживки, «ловушки для дурака» в подковёрной борьбе спецслужб, в то время выглядела экстравагантно — ничего подобного нельзя было представить применительно к той жизни: ни прослушки, ни спецагентов с пистолетами, ни всего остального…

Но то изящество, с которым в сюжет были вмонтированы гэги, тот баланс между серьёзностью и фарсом, пародией и лиризмом — он чувствовался с полувздоха, с первых тактов музыки Владимира Косма… Я уж молчу об ударе под дых (хотелось написать «между ног»), который оказывала сцена визита Франсуа Перрена к героине Мирей Дарк, даже в сокращённом, урезанном виде она сносила у подростка крышу. Не только у меня, наверное, у любого видевшего фильм в юности — недавно я встретил в одном из последних романов Акунина на героине платье, по описанию точь-в-точь из «Высокого блондина».

Потом я смотрел сиквел — он был гораздо проще, и не случайно «Возвращение высокого блондина» в советском прокате собрало куда больше. Всё-таки юмор первого фильма, его цитатность и пародийность, балансирование на грани разных жанров — это очень киноманское удовольствие… Меня этот фильм научил не стесняться любви к «низким» жанрам, вроде детектива и комедии, а уж когда я узнал, что «Высокого блондина», как и «На последнем дыхании» в своё время, на Берлинском фестивале наградили «Серебряным медведем», то и вовсе успокоился. Зрительские рейтинги на IMDb, к слову, у них тоже одинаковые — 8,2. Как и у «Фантомаса».

В случае с «Высоким блондином» меня тихо удивляет вот ещё что. Тогда, в четырнадцать лет, я ни за что не поверил бы, если бы мне кто-нибудь сказал, что через сорок пять лет я буду иметь некоторое отношение к человеку, который эту историю придумал… То есть к сценаристу этого фильма Франсису Веберу, снявшему потом как режиссёр и «Игрушку», и «Невезучих», и «Папаш», и «Ужин с дураком», в общем, великому, без преувеличений, комедиографу. Я бы, несмотря на тогдашнее слепое доверие к будущему, покрутил пальцем у виска. Тем не менее именно так всё и случилось.

В прошлом году я перевёл последнюю на тот момент комедию Франсиса Вебера «Домашнее животное», в котором действует его традиционный герой Франсуа Пиньон, правда, в виде говорящей золотой рыбки. Сейчас у меня на рабочем столе новая пьеса мастера, премьера которой прошла в Париже осенью. Оглядываясь назад, мне кажется, что все события на этом моём запутанном, прерывистом, длиною в жизнь маршруте по территории французской культуры в целом и кино в частности были не случайны.