«Юность» не вернёшь.

И музыканты, и слушатели уверены: третьему городу страны стыдно оставаться без джаз-клуба. Убежище для всех служителей синкопы пытаются создать с 60-х годов прошлого века. До миллениума нет-нет, да и получалось. Теперь лучше выходит спасать популярный только в узких кругах джаз. Я ровесник Творческого джазового объединения при РК ВЛКСМ Новосибирска. И брат вполне себе джазового саксофониста-баритониста эстрадного оркестра НЭТИ. Брата давно уже нет с нами, а вот оркестр успешно возродился, жарит. Ко всему прочему я — автор незаконченного фильма о городе-импровизаторе. Одним словом, я, как и город, как весь наш джаз, изящно барахтаюсь, глубокомысленно отступаю от темы, пронзительно ухожу в верхний регистр. Но никак не могу создать систему.

Джаз вообще не оставляет выбора. Он, как ипотека, — приходит однажды и остаётся навсегда. Всюду потом ищешь грув и свинг, раскачиваешься, потворствуешь нелинейным. Слушать джаз — тоже искусство, им владеют немногие. Исполнять берутся единицы. Мало отточенной техники и музыкальной эрудиции. Нужны отзывчивость врача и реакция ведущего телешоу.

Когда я смотрю на тысячи своих джазовых фотографий — делаю их с 1990 года, — мне кажется, что в эту реку мы уже никогда не ступим. Не случится больше визитов американцев уровня Кёртиса Фуллера, уличных шествий, фестивалей, собирающих полные залы три раза на дню.

Время такое было — барочное, все ловили восходящие потоки — что в оттепель, что в перестройку, что в тучные годы. А теперь действительность другая — лучше как-то внутренне собраться, подтянуть галстук, отдаться классицизму. И не солировать. Люди теперь ищут не познания, не открытий — они ищут успокоения. Вот и город перестало мотать от одного исполнительского стиля и ритма к другому. За недолгую историю Новосибирска — совпадающую с джазовой — мы уже испробовали на себе и военную «эру больших оркестров», и модерн 60-х, и авангардный хаос 90-х. Настали времена новой искренности. Джаз в этом контексте многим кажется искусством избыточным.

Барабанщик и архивариус Сергей Беличенко в своей книге «Синкопы на Оби» ведёт летопись новосибирского джаза с 1929 года. Без малого сто лет назад в газете «Советская Сибирь» вышла заметка о том, что в немецком посёлке-колхозе «Блюменфельд» появился собственный джаз-оркестр.

Современный джаз расцвёл, как ему и положено, уже в 50-х. И тут первую скрипку сыграло научное сообщество. Не случись в Новосибирске Сибирского научного центра в 1957 году — пошли бы мы другой тропой. И под другую музыку. А тут вдруг в тайгу (по их пониманию) внезапно приехали сотни молодых учёных, многие с музыкальным образованием, а некоторые даже с коллекциями записей мирового джаза и собственными инструментами. Как следствие — тут же появилось несколько джазовых площадок.

Тягу и джазовое горение поддержали и в новоиспечённом НЭТИ. Уже в 60-м на радиотехническом факультете, который я, кстати, окончил, возник эстрадный квинтет. Руководить им позвали гитариста эстрадного оркестра Сибирского строительного института, диплом которого в 30-е получили, кстати, мои дед и бабушка. К оттепели квинтет Евгения Втюрина преобразовали в Большой эстрадный оркестр НЭТИ. Бэнд не просто исполнял джазовую музыку, но и мотался на гастроли — как по стране, так и в страны соцлагеря: в Польшу (в горячем 1968-м) и в Болгарию (в 1973-м). А уже в 1978 году в оркестре начал играть мой брат Костя. Круг замкнулся.

К тому времени в Академе уже больше десяти лет действовал первый джаз-клуб — его открыли еще в 1965-м в Доме учёных при первом директоре ДУ Владимире Немировском. Правда, основная музыкальная и практическая часть проходила в другом месте — в кафе-клубе «Под интегралом» на Проспекте Лаврентьева. Здесь же, в Академгородке, начались и крупные, союзного значения джазовые фестивали. В 1975 году при поддержке районного комитета ВЛКСМ (тогда первым секретарём был Валерий Крюков, ныне академик и директор Института экономики) учредили Творческое джазовое объединение «Такт-18». А я родился.

Дальше было всё. Концерты, гастроли, форумы, симпозиумы и создание культового учреждения в шаге от оперного театра — «Джаз-форума» при кафе «Юность». Было время, когда активная джазовая жизнь качнулась в сторону ДК имени Чкалова — тогда его как раз возглавил будущий директор филармонии Владимир Миллер.

Сергей Беличенко, житель Щ, всякий раз напоминает об особом месте Академгородка в деле воцарения джаза в Новосибирске: «Самые крупные творческие встречи проходили в Доме учёных и в ДК «Академия». В начале 2000-х в микрорайоне Щ открылся джаз-клуб «Республика», на три года ставший Меккой местного джазового сообщества. Потом при Институте экономики доктор наук Владислав Евгеньевич Селиверстов открыл беспрецедентный вечерний клуб, который проводил видеодемонстрации концертов ведущих музыкантов мира, с последующими обсуждениями».

Параллельно сам Сергей Беличенко вместе с предпринимателем Александром Гертье учредили Сибирский институт джаза — собрание учёных музыковедов, искусствоведов, математиков, философов, физиков, которые стали разрабатывать идею создания джазологии, а Беличенко даже защитил диссертацию по теме «О формировании новосибирской джазовой школы».

В городе джаз играли в «Трубе», в «Агарте» и продолжают временами играть в баре «Открой рот». Академовская история еще богаче: «НИИ КуДа», летний джазовый театр «Зона Гарика», СOOK & QUIECHE, «Eleven», «Красный кролик»... И дальше по затухающей.

Уместно вспомнить давний комментарий, данный мне пианистом Романом Столяром, с некоторых пор обитающим в Питере: «Что сказать о сегодняшнем состоянии джаза в Новосибирске? Пройдя эйфорию 60-х, беззаботность 70-х, разгул вольнодумия 80-х и кризис 90-х, джазовый Новосибирск вступил в XXI век под эгидой неумолимой стагнации. Процесс, впрочем, закономерный. Прежде всего, сработала мина замедленного действия, заложенная в самом джазе, в двойственности его природы — развлекательной и экспериментальной. Развлекательное, узнаваемое, стандартное в конце концов победило — иначе как расценивать тот факт, что фраза «ты играешь, как кто-то из крутых американцев» для музыканта джазового мейнстрима уже лет пятьдесят является высшей похвалой.

Те же, кто осмеливается играть, как они сами, не ориентируясь на авторитеты, удостаиваются клейма шарлатанов, неумех, да к тому же — о ужас! — «неджазовых» музыкантов. Впрочем, именно этими «неджазовыми» в своё время прославился Новосибирск — достаточно вспомнить Homo Liber и «Снежных детей», уникальные симпозиумы новоджазовой музыки, многостилевые джазовые фестивали… Ничего этого нет и в помине в сегодняшних реалиях Новосибирска.

Былые экспериментаторы-бунтари постарели и заболели хроническим консерватизмом, джазовые фестивали всё больше склонны к реверансам в сторону массовой публики, выпускники джазового отделения колледжа уезжают куда подальше, а их наставники — апологеты мейнстрима — нашли прибежище в ресторанах, за неимением настоящих джазовых клубов и настоящей джазовой аудитории. И тут курица с яйцом легко становятся в очередь. Специализированную джазовую площадку «переварит» только город с постоянной джазовой аудиторией. При перемещении по карте России слева направо вероятность появления такого клуба и аудитории падает с каждым сантиметром. После Екатеринбурга, кажется, до нуля.

Героев нет в своём отечестве. Не срабатывают и чужие в чужом. Вот вам две поучительные истории на тему.

Двадцать пять лет назад в Новосибирск прибыл знаменитый участник Jazz Messengers Бенни Голсон. Я встречал и провожал в аэропорту легенду. Даже нарушил своё правило, взял у тенор-саксофониста и композитора автограф. Как-никак Бенни написал больше всех в мире — восемь — стандартов для джазового репертуара. В 2004-м на меня обрушился шторм — знакомые умоляли подарить, одолжить, продать этот злосчастный автограф. «Что стряслось?!» — недоумевал я. Оказалось, вокруг джазмена закрутился голливудский сюжет с Томом Хэнксом. Бенни оценили не из-за его Killer Joe, а благодаря популярному фильму «Терминал».

Вторая связывает воедино Новосибирск, Данию, передовой джаз и документальное кино. Жил-был в Новосибирске знаменитый режиссёр Вадим Гнедков. И был у него сын Коля. Коля играл в группе «Идея Фикс», считался рок-поэтом, гитаристом и немного мессией. Поскитавшись после Новосибирска по Питеру, закрепившись в российской рок-тусовке в статусе неординарного сибиряка с гитарой, женился на дочери Николая Громина, которого по многочисленным опросам джазовых профессионалов 80-х годов признавали лучшим джазовым гитаристом Советского Союза. К тому времени Громин уже не выступал в дуэте с Алексеем Кузнецовым — он эмигрировал в Данию.

В этом месте я обычно позволяю себе допущения. Мол, конечно, Гнедков, оказавшись в шаге от гитарного небожителя, разделил его школу, погрузился в джазовую гармонию и запустил новый виток музыкальной карьеры в совершенно новом для себя жанре. Но знающие люди правили байку: дескать, вместо гитарного просветления он принял гитарную аскезу, поведал друзьям, что к традиции Громина ему нечего прибавить, и лучше уж вернуться к тайно культивируемому профилю — художника и галериста. Раньше, при музыкантах, стеснялся признаться в такой вот своей художественной «ажурности», а тут — пришло время. И якобы тут-то на Николая и обрушился успех.

Эту историю я рассказывал столько раз, что в один прекрасный момент сам начал в неё верить. Версию эту как-то сбивчиво мне поведал кто-то из наших, оказавшихся по делам в Дании. «Коля к гитаре не прикасается, красит, успешно продаёт, счастлив», — итожил впечатления мой источник информации.

Я написал Николаю Гнедкову письмо. Он тут же ответил: «Ты формулируешь как настоящий журналист! Это домыслы. У меня всё по-прежнему — пишу песни, стишки, сочиняю музыку, играю джемы, освоил бас и перкуссию, делаю музон иллюстративный, для кино, мультиков. Вообще, я посмеялся, конечно. Это что же, если тебя угораздило жениться на дочке Джеффа Бека — ты тут же начнёшь его стиль копировать?!» И когда я уже подавился от свободомыслия «языка», принесшего мне фиктивную новость, добавил: «Ну, я рисую, правда, картинки, и галереи знакомые есть, даже выставляюсь иногда, да и продаются мои работы временами — это нормально тут».

Мораль двух басен проста. Басни краше правды, а наши чувства крепче фактов. Так и с джазовым местом — додуманный общегородской джазовый успех способен спровоцировать только ощущение необходимости джазового клуба, но не сам джазовый клуб.

На днях в «Доме да Винчи» прошёл джазовый квартирник с Владимиром Хуторным. Отличный, кстати, формат для тех, кто ищет джаз, а не место джаза… Так вот, играя джем на сцене и рассказывая джазовые байки, я придумал цитаты выдающихся музыкантов, которые мне много чего по правде рассказывали, только я позабыл, что именно.

Одну я приписал легендарному виртуозу Томми Эммануэлю, с которым провёл в Новосибирске целый день. Его определение джаза звучало якобы так: «Это когда ты не останавливаешься, и твой внутренний ритм заставляет марширующих строем время от времени подпрыгивать».

Следующую придуманную цитату я приписал Джону Маклафлину — я и правда целый час мучил его своим соглядатайством и вопросами. Он много шутил, не сказал мне лишь одного: «Классика — наше гнездо, а джаз — это наш полёт… если мы с вами, конечно, птицы».

Третью максиму я вложил в уста русского трубача Алекса Сипягина — за четверть века мы встречались с ним несколько раз. И он вполне мог сформулировать что-то похожее до степени смешения, этот музыкант, однажды почти случайно завоевавший приз на конкурсе лучших трубачей Нью-Йорка… будучи москвичом: «Джаз — это когда входишь в незнакомый дом, а тебе с порога говорят: «Теперь ты», — и ты начинаешь солировать, и ты сразу, с порога, счастлив». В деле строительства Джазового дома пока не так много счастья, но много порогов. Одни обивают, другие чистят, третьи готовы залить свежей стяжкой. За разъяснениями я обратился к члену Совета «Творческого джазового объединения» Владимиру Швецу.

О команде сподвижников, бескорыстно участвующих в концертах, он сказал, что это «студенты и профессионалы от джаза». А «средства, которые почитатели джаза добровольно дарят нашей социально ориентированной организации в ходе благотворительных концертов, составляют, как правило, 50–500 рублей. По количеству присутствующих легко подсчитать общие суммы благотворительной помощи за концерт. Все деньги вносятся в кассу организации и учитываются в бухгалтерском учёте организации на основании Актов о проведении мероприятий».

С помещением, в битву за которое музыканты вступили в 2021-м, не всё так просто: «От подвального помещения, которое мы брали в аренду у мэрии в декабре прошлого года, мы вынуждены были отказаться. В ходе аренды выяснилось, что ТДО не может его использовать в силу объективных причин. Тем не менее за 2,5 месяца мы заплатили за аренду и коммунальные услуги очень приличную для нас сумму».

И наконец, о преемственности нового и «классического» Творческого джазового объединения: «Наше «Творческое джазовое объединение» ничего общего, кроме названия, с ранее существовавшей организацией не имеет — ни организационно, ни составом, ни целями. Наш проект — новое ТДО, это уникальное даже по мировым масштабам явление. Новосибирский Дом джаза — это некоммерческая, социально ориентированная, музыкально-просветительская организация — клуб единомышленников, в отличие от джазовых клубов в привычном понимании. У нас не ресторан с концертной площадкой, а территория общения музыкантов, поклонников джаза, с камерной концертной площадкой, музеем джаза, детской джазовой студией, студией звукозаписи, репетиционной точкой».

«Линейно» рассуждая, чувствуешь утопичность идеи. Без бизнес-плана заведение загнётся, не открывшись. А без многомиллионного инвестора и не откроется. Сегодня, после четырёх концертов, воз примерно там же, откуда стартовал. Оптимистических версий две.

Первая — что Дом джаза может стать муниципальной площадкой, построенной на условиях софинансирования.

Вторая — что вмешается оккультизм и его величество случай. Тут уместно будет вспомнить Михаила Шабалина, председателя Новосибирского астрологического центра «Уран», астропсихолога и философа: «Сама идея свинга, запаздывания, дарованное право на свободу вступления в тот или иной момент в этой композиции — это и есть выражение внутренней свободы человека. Больше того, там же есть оккультное начало. 360 градусов в круге и 365 дней в году. Вот эти расхождения и дают тот самый свинг».

Джаз, как улитка, свой дом всюду с собой носит. Скажем, зал колледжа имени Мурова, где концерты в поддержку Дома проходят, чем не джазовое место? Все джазмены там учились, многие преподают. И аудитория благожелательная сплотилась. Даже «У Гарика», что возле пляжа «Звезда», дом — когда туда приходят музыканты.

От исполнителей ждут авторских программ, а не специализированную сцену. А музыканты ищут публику. Пора уже нам найти друг друга.

«Новосибирск по праву можно считать джазовым городом. И все прошедшие десятилетия этот ненадуманный престиж создавался на 90% самими музыкантами. Во всех аспектах: творческом, педагогическом, просветительском и организационном. Безусловно, в послевоенное время немалый вклад в продвижение джазового искусства внесли простые джазоманы, деятели культуры и даже некоторое количество членов КПСС и ВЛКСМ.

В последние десятилетия, да, джаз во всём мире вошёл в период стагнации, и в Новосибирске — тоже. Причём я имею в виду и творческое начало, организацию джазовых проектов, гастрольную деятельность. Поэтому я с большим интересом пошёл на концерт выпускников джазового отделения Новосибирского музыкального училища, под эгидой ТДО. Меня прежде всего интересовали будущие музыканты, наш стратегический запас. И концерт оказался весьма интересным.

Он показал, что есть ещё порох, страсть, явный талант, и джаз в городе не погибнет, хотя в год массовой эпидемиологической истерии импровизационное искусство понесло весьма ощутимые потери. Но я не буду разбираться в этой новой эпохе в социальной медицине земли.

Поэтому любой процесс, направленный на поддержку джаза в нашем городе, я только приветствую. Создание нового «Творческого джазового объединения» декларирует очень многое. Но в создание т. н. Дома джаза я не верю, и считаю это несколько наивной затеей. Почему?

Прежде всего потому, что если декларируется создание некоего центра, то для этого нужно весьма крупное помещение, которого ни первый, ни последний министр культуры НСО не дадут. Подобные структуры должны иметь мощных спонсоров, коими город беден. Это заведение должно иметь концертный зал минимум на 50 мест. Рояль, ударную установку и современную звуковую аппаратуру. Плюс обязательные кухню и бар. Так это принято во всех джаз-клубах мира. Постоянное напряжённое отношение с органами городской власти, обывателями, СЭС, пожарниками, Роспотребнадзором.

Кто в Доме джаза будет читать лекции, демонстрировать джазовые фильмы, создавать и пополнять джазовые библиотеку и фонотеку? Скажем, для репетиций, особенно молодых коллективов, это приемлемо. А концертная деятельность — это иллюзии.

Все музыканты не будут играть бесплатно! А чтобы заплатить даже скромные гонорары, нужны деньги. А их не будет, так как оборотной стороной этой проблемы стало весьма выраженное уменьшение количества слушателей и почитателей джаза. Какую-то брешь в этом закрывает Государственная филармония, которая также сильно изменила джазовый профиль на более лёгкий, я бы сказал, эстрадный. Два ансамбля тасуют из года в год одни и те же программы.

Если эта сказка станет явью, то посещать концерты будет от силы несколько десятков слушателей, так что денег от сборов с билетов, даже по 100 рублей, наберётся немного. А сам проект тянет на миллионы!

Короче, я не вижу в городе даже в обозримом будущем никого, кто эти деньги нашёл бы и дал. Даже если и появится таковой или энтузиаст, или целая организация, после открытия Дома джаза это будет исключительно убыточное предприятие, требующее постоянного подкармливания. Грамоты, вымпелы, медали и кубки — это куда проще, чем целенаправленное, экономически здоровое, не ущербное заведение.

Сам же джаз как искусство не умрёт. Останутся музыканты, которые будут играть диксиленд, свинговые группы, вокал, традиционный классический джаз и авангард. Жалко, что наиболее талантливые музыканты уедут по маршруту Москва — СПб. — столицы и другие города Европы. Поверьте, доходы джазмена невелики, и даже периодически поигрывая «на халтурах» в питейных точках, на банкетах, свадьбах и юбилеях, музыканту сложно содержать семью.

Музыкантов, которые ничего, кроме каких-то мелочей, не сыграли за период с 2019-го по 2020-й, огромное количество, и для них это упущенные годы жизни.

А ведь играть-то так хочется!».

Сергей Беличенко,
всё ещё музыкант и практикующий в клинике врач