Ранг джазовой матрицы

У судьбы Евгения был выбор. Отец Жени отдал сына на карате — не сомневался, что парню светит большое будущее чемпиона спортивного клуба «Успех». А мама — параллельно — записала в музыкальную школу. Благо и спортзал, и музыкальная школа находились буквально в одном здании, в школе № 109. Утром — на уроки, после обеда — музыка. Потом спорт.

Педагог музыкальной школы Валентина Ивановна Симонова два года наблюдала за своим подопечным — какой у него аппарат, лёгкие, атака, и учила играть на «блокушке». А потом перевела на кларнет. С ним Евгений получил и первый школьномузыкальный аттестат. Потом уже появился саксофон.

Школе всё это не мешало — до 9-го класса Женя вообще на одни пятёрки учился. Родители не давали расслабиться. Отец вечером задавал собственные задачки по математике и физике. Пока не прорешаешь — спать не пойдёшь. Отсюда и понимание, и успеваемость. По линии карате тоже шло плотно. Ездил на соревнования по всей Сибири, «на России» выступал. А в 9-м классе занял третье место на Кубке мира по карате в Праге.

Это сильно усложнило личный выбор — сам победитель всё ещё не собирался становиться профессиональным спортсменом. Впрочем, несмотря на победы в музыкальных конкурсах и грамоты, профессиональным музыкантом тоже. Выбор определил случай. Разрыв мениска — обычная для спортсменов высоких достижений травма — стал поводом для завершения спортивной карьеры. Под горячую руку хотел Евгений и музыкальную школу забросить. Но оставалось совсем немного до диплома — решил всё же получить «корочки» саксофониста.

Ещё я абсолютно не понимал программирования — у меня не было азов, в школе почему-то не преподавали.

Мне было непонятно, зачем изучать все эти сложные лады — я придумал своей логикой математической, как это сделать просто и красиво, чтобы сразу играть правильно по правильным нотам. И мне эта система долго помогала играть то, что нужно. Только сейчас она мне перестала пригождаться. Надеюсь, я когда-нибудь напишу книжку о гармонии и импровизации простым человеческим языком. Чтобы любой человек с минимальными базовыми знаниями смог играть джаз. В том числе ты.

Серебренников сел за фортепиано, и я что-то сыграл. Всё это было на допотопном уровне, неграмотно, но меня похвалили: «Видно, что этим горишь, мы тебя возьмём». Сдал сольфеджио и поступил в музучилище, а НГТУ бросил. Поначалу родителям не говорил… Отец со мной долго не разговаривал. Ещё и академ взял, побездельничал. И только потом начал учиться. Каждый день я приходил в колледж и дул в свой саксофон до девяти вечера. Классика, импровизации, какие-то соло снимаешь… И четыре года такого интенсива дали свои плоды. Мне кажется, я сейчас близок к профессиональному уровню. Конечно, надо заниматься и расти!

Вот и в Москве мы, похоже, были единственными, кто играет этот классный традиционный романтический добрый грамотный свинг, понимаешь? Пост-хард-боп, авангард, даже немножко бибоп. Эта музыка мне по душе! Её очень здорово играют в Питере, её здорово играют взрослые дядьки. А молодое поколение стремится написать что-то авторское, как-то удивить. Я видел, как девчонка пела русские народные песни под жёсткий модальный фьюжен. Это всё очень здорово, я могу уделить этому немного времени.

Я везунчик, что родился в Сибири — здесь гениальная традиционная джазовая школа. И то, что делает в колледже с тобой Владимир Иванович Лобанов — ставит правильный ритм, учит свингу, а потом ты идёшь на концерт нереального биг-бэнда Владимира Толкачёва и испытываешь настоящее счастье, что эти инструменты могут так звучать.