Прививка от ипохондрии.

Французский период в жизни нашего театра кукол — это определение уже не нуждается в острожном ограждении кавычками. Он французский и есть: Ролан Боннин принёс в театр и галльские темы, и галльский почерк. И если предыдущий спектакль Ролана Боннина «Собака по имени Пёс» погружал зрителя во Францию 1970-х, знакомую всем по фильмам, то нынешний экскурс — в страну, гораздо менее знакомую. Во Францию XVII века, в эпоху Людовика XIV. Где, собственно говоря, обитал и сам Мольер, и персонажи его комедии «Мнимый больной».

Между тем, в самой Франции эти пьесы — отнюдь не тексты-памятники, а вполне себе бодрая классика. Посмотреть на Мольера практически глазами самих французов — довольно заманчивый эксперимент.

Пьеса эта — вообще практически эталонный продукт своей эпохи. Начиная с названия. В середине XVII века в репертуаре каждого театра обязательно имелось что-нибудь мнимое — «Мнимая пастушка», «Мнимый чародей», «Мнимый калиф», «Мнимый соблазнитель» и т. д., и т. п. Настоящая эпидемия мнимости.

Мольер своих персонажей нарекал сообразно тогдашней моде на говорящие имена. Фамилия болезного обывателя — это среднее между словами «аржан» (фр. «серебро, деньги») и «óрган», а смысл фамилии «Пургон» и так понятен. Кстати, тема пургена и клистирных помп в пьесе сквозная. Клистир — это такой прадед клизмы из дорезиновой эпохи, похожий больше на шприц с затупленным концом и без иглы. Современников Мольера появление клистира в составе театрального реквизита повергало в смеховой восторг — по своим юмористическим приоритетам взрослые французы XVII века были ближе всего к нынешним второклассникам. И шутки с участием этого мединвентаря заходили на ура.

Впрочем, тогда клистир и правда числился универсальным лечебным инструментом. Остальное лечили пиявками или кровопусканием. С таким экономным лечебным арсеналом результативность медицины была не очень высока, зато доход ритуальных сервисов радовал стабильностью.

В путешествие по световому тоннелю месье Арган не очень рвётся, потому упоённо лечится под присмотром профессора Пургона. Это вечное лечение, бродящее по кругу, словно прованский мельничный ослик, от одного диагноза к другому, завораживает и самого Аргана (как любая карусель), зато для его домочадцев выглядит вязким кошмаром, этаким днём сурка эпохи барокко.

Перенося «Мнимого больного» на подмостки кукольного театра, Ролан Боннин заметно уплотнил текст-оригинал. Например, в корзину пошла лирическая линия Анжелики и праведного юноши Клеанта. Для старинного театра масок пара влюблённых была канонически нужна в любой пьесе. Но конкретно здесь она никаких красок не добавляла. Потому юный Клеант исчез из сюжета, даже не появившись.

Исчезли и вставные интермедии — в театре времён Мольера они делали пьесу развлечением на целый день. Тогда против такого никто не возражал, ибо выбор зрелищ был небогат: театр, бродячий цирк да казнь на главной площади — вот и весь шоу-биз. А в нынешнем ускорившемся мире Мольер в его исходном хронометраже — зрелище неподъёмное. Кукольный театр — это, наверное, оптимальная предметная среда для такой пьесы.

Условность и гротеск кукольного мира уравновешивают громоздкую наивность. К тому же специфические сценические техники кукольного театра идеальны для таких материй, как сон и бред. Горячечные сны и галлюцинации мсье Аргана, вызванные набодяженными горе-лекарствами, в кукольной трактовке — очень забористое зрелище. Наконец, отдельные пасхалочки — сама предметная среда. У персонажей нет собственных, кукольных конечностей (вместо них — руки актёров), потому в состоянии покоя их тушки сильно напоминают медицинские грелки. Главный герой внешне очень похож на гротескных человечков, которых лепил из воска Жак Калло, старший современник Мольера, в часы, свободные от рисования и гравирования офортов. А сам особняк, служащий единым местом действия, — не что иное, как старинный аптекарский шкаф, заставленный склянками и увешанный связками лаванды. Его детальная «финтифлюшечность» и яркая роспись договаривают то, что непосильно для скупой анатомии кукол — пряный, зыбкий, тревожно-переменчивый флёр барокко. А ещё эта прививка от ипохондрии весьма аппетитно смотрится именно сейчас — в мире, уставшем от COVID'а.