История фотографии насчитывает чуть больше полутора веков. В разы меньше, чем любые другие искусства. Но при всей своей молодости она дала достаточно шедевров, иконических образов, вошедших в культурный код современной цивилизации, породила немало больших мастеров, а кого-то можно назвать великими. Не всегда это понятно сразу. Иногда трудно поверить, что большой художник живёт и работает рядом с тобой, вдалеке от столиц.

В июне 2013 года в одном из залов Томского областного художественного музея открывалась выставка фотографий под названием «Манифест «ТРИВА». На афише, висящей у входа, три здоровяка-спортсмена, тужась, поднимали бревно. Пресс-релизы тезисно рассказывали о трёх новокузнецких фотографах, работавших в конце 70-х — начале 80-х годов прошлого века на Кузнецком металлургическом комбинате в кинофотоцентре, снимавших жизнь завода и города, создавших единственную в Советском Союзе фотогруппу с уставом и программой, менее чем через год запрещённую партийными властями города. Там же была фраза о самом большом пятне в истории российской фотографии и о самых недооценённых фотографах.

На открытие выставки приехали двое из трёх участников группы «ТРИВА» — Владимир Соколаев и Александр Трофимов. Владимир Воробьёв, самый старший, умер за несколько лет до этого.

Выставку организовал недавно открывшийся Сибирский филиал Государственного центра современного искусства, а куратором был новосибирский фотограф Евгений Иванов, незадолго для этого с подачи Андрея Лашкова познакомившийся с творчеством этих фотографов. Отобранные для экспозиции без малого три сотни чёрно-белых фотографий в простейших багетах были развешены на стенах зала сплошняком, так называемой шпалерной развеской. Это была фотография документальная, социальная, уличная. Фотография, которую в советское время было невозможно представить. И которая оказалась не слишком востребованной ни в годы перестройки, ни потом. И долежала в архивах до наших дней.

Настоящие залежи первоклассной фотографии. Сокровища. Сотни снимков высочайшего уровня.

Нельзя сказать, что эти фотографии и их авторы были совсем уж не известными, особенно в профессиональной среде. Их, безусловно, знали — и в Новокузнецке, и за его пределами. Они участвовали в различных выставках и конкурсах, получали какие-то премии и награды, иногда публиковались. Но — по отдельности.

Только в 2010 году в журнале «Русский репортёр», где был сильный фотоотдел, вышло большое интервью с Владимиром Соколаевым и была опубликована подборка его работ за разные годы, от чёрно-белых ранних до цветных ландшафтных снимков. Да, в этом интервью собеседники касаются группы «ТРИВА» — но бегло и вскользь. Её новая история началась с выставки в Томске — потом были Новосибирск, Красноярск, Санкт-Петербург, Москва…

В Советском Союзе фотографов не было. Не было профессии фотографа как художника. В списке профессий фотограф значился — но как служащий фотоателье при Доме быта, главной работой которого было фотографировать граждан на документы, иногда — делать портреты и групповые снимки, снимать молодожёнов, например, или делать выпускные альбомы школьникам. То есть роль фотографа сводилась к чистому ремеслу, производству, не оставляя места для творчества. Конечно, кто-то, числясь при ателье, снимал что-то своё — но в основном такие фотографы занимались халтурой, зарабатыванием левых денег.

Фотограф в газете был в большей степени художник, чем в Доме быта, — он мог позволить себе какой-нибудь художественный изыск, необычный ракурс при съёмке рабочих на заводе или колхозников в поле. Но в первую очередь сотрудник газеты был пропагандистом, рядовым бойцом армии советской журналистики...

Нет, конечно, было несколько мест, где фигура фотографа вырастала до исполинских масштабов, где фотограф был царь и бог. Это в первую очередь главное информационное агентство Советского Союза — ТАСС, это несколько иллюстрированных журналов — «Огонёк» и «Советский Союз», куда мечтал попасть — работать или хотя бы опубликоваться — любой.

Ещё раз, чтобы было понятно: в СССР были фотографы Домов быта и фотоателье — и были фотокорреспонденты советских СМИ. Все остальные, сотни тысяч, если не миллионы, снимавших, проявлявших, закреплявших советских граждан назывались фотолюбителями. Вот в числе этой армии любителей были и те трое, кто соединился в группу «ТРИВА» (трое — два Владимира и Александр, так они расшифровывали название).

Все трое участвовали в работе городского фотоклуба, но главное происходило на работе. Владимир Соколаев вспоминал: «Мы вместе работали на ведомственной киностудии «КМК-фильм», исповедовали документальную фотографию как способ осмысления мира... Судьба сделала нас своими избранникам и подарила нам всё, о чём фотограф мог только мечтать. В нашем распоряжении находилась вся территория крупнейшего металлургического завода. Мы могли находиться в его цехах, наблюдать и снимать хоть 24 часа в сутки — без ограничений. Неограниченный запас фотоплёнки, фотобумаги, химреактивов позволял не экономить на материалах. Все помещения студии, все её технические ресурсы были в нашем распоряжении. А полем для игры было всё пространство жизни: город, завод, вся страна».

Заметим, что неограниченный доступ к плёнке и фотобумаге невероятно важен для того, чтобы фотограф мог постоянно снимать, а это естественное и необходимое условие творческого и профессионального роста.

Образование любого творческого коллектива, когда он возникает благодаря таланту, преданности искусству и дружбе, — это род алхимии. С Соколаевым, Воробьёвым и Трофимовым произошло это алхимическое превращение — они проводили большую часть времени вместе, разговаривая о фотографии, обсуждая свои и чужие снимки, изучая опыт мировых мастеров. В Новокузнецке в конце 70-х найти информацию о том, что происходит в мире фотографии, увидеть снимки западных фотографов было практически невозможно. Легко было с музыкой — она проникала на пластинках, распространялась в перезаписях. Доходили альбомы по искусству. А фотография не просачивалась сквозь железный занавес. Почти. Но в 1977 году в Новосибирске прошла выставка «Американское фото», которую не могли пропустить советские фотолюбители. Александр Трофимов был на этой выставке. Наверняка и Соколаев, и Воробьёв тоже побывали на ней. Кроме этого, Соколаев заочно учился в Ленинградском институте киноинженеров и мог что-то привозить из столиц. Он вспоминает, как им в руки попал том с лучшими фотографиями журнала Life — хозяин им его не продал, и они пересняли все снимки, перевели в диапозитивы и потом изучали каждый кадр.

Вскоре они сформулировали свои творческие принципы, которых неуклонно придерживались в съёмке: делать только документальную фотографию, без каких-либо «постановок», снимать объективом с фокусным расстоянием 50 мм, печатать снимок с полного кадра, без ретуши и обрезки, без какой-либо обработки вообще. Понимали ли они, что самостоятельно сформулировали те принципы, которыми руководствовался родоначальник уличной фотографии Анри-Картье Брессон и которые он положил в основу деятельности агентства Magnum? Если и понимали, то смутно. Они изобретали велосипед. На ощупь, руководствуясь интуицией, талантом, здравым смыслом. И этот велосипед оказался годным — на нём можно было кататься. И даже участвовать в соревнованиях и побеждать.

Через некоторое время все трое убедились на опыте (практика — критерий опыта, как учили нас в те годы преподаватели марксизма-ленинизма), что технических возможностей советской фототехники не хватает для съёмок на металлургическом комбинате, в цехах, у мартеновских печей, у домен. Перепады освещённости таковы, что советские аппараты — а они снимали «Зенитами» и «Зорким» — не справляются. Тут, как вспоминал Соколаев, судьба им снова сделала подарок. Сначала он стал обладателем самого современного фотоаппарата Canon. Почти, по его словам, случайно. Купить западную фототехнику в СССР можно было только в столицах или в портовых городах — ее привозили командировочные, покупали за границей на сэкономленную валюту, а продавали здесь за астрономические суммы в годовую зарплату простого рабочего. В Сибири и в Москве в комиссионных магазинах, помню, стояли германские, из ГДР, аппараты «Практика» — они были лучше отечественных и стоили немало. А Canon EF был среди лучших, и стоил он полторы тысячи. Соколаев купил его с рук, в подворотне рядом с московской комиссионкой, отдав все полученные за съёмку фильма о заводе деньги, взял, не проверяя, как кота в мешке, а потом долго плутал по дворам, опасаясь слежки. Аппарат был рабочим. Когда они устроили «полевые» тесты своей советской техники и отсняли тот же материал «Кэноном» — разница была столь очевидной, что не о чем было говорить.

И потом судьба им подарила (Судьба — с большой буквы писал Соколаев) два лучших в мире фотоаппарата, две «Лейки» — Leica 2M и Leica 3M. Да, это действительно были лучшие в своём классе фотоаппараты — с лучшей оптикой, светосила их объективов (светосила — это показатели потока света, который пропускает объектив) была в два, а то и в три раза выше, чем у самых новых советских «Гелиосов». Так три фотографа получили в руки самую совершенную на тот момент технику — а всё остальное было делом таланта, трудолюбия, честности, ответственности, интеллекта.

Конечно, они выполняли ту работу, которую должны были выполнять, — фотографировали передовиков производства, создавали фотолетопись комбината, снимали фильмы. Но и эту работу они делали так, что за неё не было стыдно, — талантливо и не банально. А уж для себя они снимали бескомпромиссную документальную фотографию. Документальность — это было их главное условие.

С городским фотоклубом отношения тоже не сложились. В советской любительской фотографии 70-х годов торжествовали формальные, эстетские поиски, поздние отголоски пиктореализма — так называется направление в фотографии, которое стремится сблизить фотоснимок с картиной. Пейзаж, портрет, натюрморт, спорт, дозволенная откровенность и обнажённость ню — всего этого было много. Так же, как и псевдорепортажей на тему труда в стиле соцреализма — фальшивых до оскомины, с улыбающимися рабочими и колхозниками. А вот ни уличной (тогда ещё не было термина «стрит-фото»), ни социальной фотографии не было и в помине. Нет, вру, в журнале «Советское фото» иногда проскакивали кадры западных фотографов — разгон мирной демонстрации за мир, патрули в Ольстере, бездомные в Нью-Йорке, безработные в Лондоне. А свои честные, документальные репортажи не могли появиться в советской печати ни под каким видом. То есть Соколаев, Воробьёв и Трофимов были для местных фотолюбителей чужими, в них они видели идеологических врагов.

При этом, подчеркну, фотографы группы «ТРИВА» не были ни диссидентами, ни очернителями. Да, они не могли не относиться критически к окружающей действительности — но решали прежде всего художественные задачи.

Весной 1980 года они решили создать и зарегистрировать творческое объединение — с уставом, положением, программой. Репутация фотографов была настолько хорошей, что в горисполкоме им зарегистрировали все документы. Так появилась на свет группа «ТРИВА».

Зачем им это было надо? К этому времени они хорошо понимали уровень и значение своих работ и хотели участвовать во всесоюзных и зарубежных конкурсах и выставках. Как правило, все работы за границу отправлялись через журнал «Советское фото» — с ним как единственным фотоизданием в СССР всё равно нужно было сотрудничать. Они и сотрудничали.

Главным редактором журнала была Ольга Суслова, золовка члена ЦК КПСС, главного идеолога и «серого кардинала» Михаила Суслова — она была замужем за его сыном. Журнал не мог себе позволить никакой крамолы или даже эстетической свободы, но иногда на его страницы попадали настоящие фотографы. Владимира Соколаева в «СФ» публиковали несколько раз, а вместе с Александром Трофимовым они написали в журнал статью о том, как усовершенствовать фотоувеличитель «Белоруссия» — немаловажная тема для умельцев, доводивших до ума несовершенную технику, не только в области фото, в любой.

Сегодня на журнал невозможно смотреть без слез — качество печати, клишированные, банальные, заидеологизированные фотографии, обязательные многократные упоминания роли КПСС, Владимира Ильича Ленина и Леонида Ильича Брежнева в каждой редакционной передовице, засилье псевдорепортажей с партийных и государственных мероприятий и парадов… Хорошо, если из шестидесяти страниц две-три были с интересными кадрами.

Группа «ТРИВА» решила при выходе на международные конкурсы обойти эту инстанцию — и отправлять свои фотографии на конкурсы в странах соцблока напрямую, это было допустимо. Для этого и нужно было зарегистрированное объединение, а кроме этого — особые формы бланков, которые нужно было заполнять при отправке с почтамта. Потом они решили отправить свои фотографии не куда-нибудь, а на World Press Photo — а туда как раз, как вспоминал Соколаев, можно было отправить только через «Советское фото». Что произошло дальше, не совсем понятно — известно, что фотографии из журнала прислали в Обком КПССС, идеологический отдел начал разбирательство, под шумок члены городского фотоклуба написали донос на участников группы «ТРИВА» — и они в мгновение ока стали персонами нон грата на КМК. То есть не совсем сразу, история длилась год с лишним, давление на них и на их семьи было нешуточным, друзья переходили на другую сторону улицы, чтобы с ними не здороваться… Они боялись обысков, и часть фотоархива даже сожгли на огороде у Воробьёва. К счастью, не всё.

В какой-то момент, вспоминал Трофимов, они решили пойти прямо в местное управление КГБ, выяснить, какие к ним претензии. Там удивились — по линии госбезопасности претензий не было. Да и с чего бы — все фотографии, которые они собирались отправить на зарубежные конкурсы, были надлежащим образом оформлены, задокументированы, хорошо известны. Тем не менее давление продолжалось, и группа «ТРИВА» прекратила деятельность, официально просуществовав менее года, а в 1982 году всем им пришлось покинуть КМК.

В начале 1981 года в «Советском фото» вышла более чем положительная статья «Трудный металл» с работами всех троих. У сотрудников журнала всё было хорошо со вкусом, насмотренностью, пониманием фотографии (здесь хочется поставить грустный смайлик). Но даже в высшей степени комплиментарная статья в главном фотожурнале СССР фотографам не помогла.

В 1982 году руководство КМК по рекомендации партийных органов города поменяло состав кинофотоцентра. С этого момента разошлись пути Александра Трофимова — и двух Владимиров, Соколаева и Воробьева.

Началась перестройка, ослабли идеологические гайки, многие столичные фотографы, хорошие знакомые, сделали карьеру на Западе, западные, наоборот, бросились снимать конец социализма в Советском Союзе. А фотографы группы «ТРИВА» к началу 90-х прекращают заниматься социальной фотографией. Соколаев снимает в цвете ландшафты, затем видеофильмы о природе, Воробьев уже не снимает ничего, кажется.

И тут выясняется, что весь их багаж, весь архив из нескольких тысяч фотографий, сделавших бы честь любому западному изданию, не востребован, спроса на них нет.

Это очень российская история. Очень нестоличная, провинциальная. Три молодых талантливых человека чёрт знает в какой дыре занимаются искусством, переоткрывают уже открытое, изобретают велосипед, который ездит лучше, чем заводские образцы, пытаются что-то показать своим столичным приятелям, которые слегка снисходительно похлопывают их по плечу: здорово, давайте, ребята, работайте дальше! И ребята, столкнувшись с эгоизмом и равнодушием, плюют на попытки вписаться в столичные тусовки, возвращаются к себе в тьмутаракань и живут своей жизнью. Обивать пороги — себе дороже. Но через двадцать лет один из них всё же решает, что сделанное в молодости достойно лучшей участи, чем храниться в чулане, — и в этот раз обращается за поддержкой не к коллегам — братьям по оружию, какие они братья, они давно уже всемирно известные классики, он ищет понимания у тех, кто моложе, у кого нет страха за свои позиции, нет опасения, что чужой успех умалит их достижения, нет ревности. Он обращается к интернету.

…В мае 2016 года вместе с Женей Ивановым, Андреем Лашковым и художником Славой Мизиным мы поехали в Новокузнецк — прощаться с Владимиром Соколаевым. Он был уже тяжело болен, лежал в мастерской, не вставал и мог говорить настолько тихо, что надо было наклоняться, подставлять ухо к его губам. Он отказался делать химиотерапию — чтобы успеть подготовить и отпечатать полное наследие группы «ТРИВА». Эти фотографии сегодня присутствуют в медиапространстве, на десятках и сотнях сайтов, они уж вошли в плоть и кровь нынешней визуальной культуры.