Врассыпную дружно в ряд: от ельцовских стрельб до эпохи военного всеобуча

Военный городок ещё не был построен, и пехотинцам предложили тренироваться в «любом месте по левую сторону речки Каменки, не ближе пяти вёрст от города». Говоря современным топонимическим языком — в районе нынешней Золотой горки. Местность, однако, военным не глянулась — возможно, потому что находилась близ оживлённого тракта, соединявшего город и село Каменку.

Гарнизонная комиссия обследовала пригороды и выбрала другое место — городские выгоны между 1-й и 2-й Ельцовками. Но на заседании 9 сентября 1909 года гласные Думы под председательством городского головы В. И. Жернакова военным отказали, постановив, что город «сам нуждается в земле и этот участок уступить не может, так как он покрыт лесом, находится вблизи города и сенокосных угодий и необходим для пастбища городских стад».

Первая нелегальная сходка местных революционеров состоялась 1 мая 1903 года. А. Галунов, мальчишкой с отцом участвовавший в тех тайных лесных собраниях, вспоминал: «Чаще всего маёвки проходили там, где сейчас раскинулись цеха мясоконсервного комбината. Приглашённые на маёвку собирались по одному, по два. Всякий раз для пикетчиков, которые кольцом окружали место собрания, устанавливался новый пароль — способ быстрой и точной проверки каждого из бродивших по лесу. Вот я замечаю мужчину, осторожно идущего по лесной чаще. Друг это или враг? Неожиданно выхожу перед ним из укрытия и задаю условный вопрос, скажем:

— Не найдется ли, дяденька, закурить?

Если он наш, его предупредили, как надо ответить:

— А тебе чего — папироску или махорочки?

Тогда этого человека следовало немного проводить, указать ему направление. Обязанности пикетчика требовали выдержки, хладнокровия, находчивости, а то и быстрых ног при отличном знании Заельцовского бора».

В конце 1904 года социал-демократы создали в Ново-Николаевске подпольную боевую дружину — на пике своей деятельности она насчитывала четыре десятка бойцов, разбитых на пятёрки. Руководителями стали социалисты с кличками Голова и Каменотёс — А. Фортов и А. Полторыхин.

В одну из ночей дружинники проломили стену склада полицейского управления на ул. Барнаульской и забрали десять берданок, семь трёхлинейных винтовок, несколько тесаков и 15 револьверов «Смит и Вессон». Это оружие было передано на хранение члену дружины Шамшину, спрятавшему его в своём доме на улице Логовской.

В 1905 году революционеры устроили основной склад оружия в доме по улице Переселенческой, там же на квартире Василия Бушуева собирался на свои заседания штаб боевиков. «Местом хранения револьверов, — вспоминал Бушуев, — был чердак дома, который был в полном распоряжении квартирной хозяйки. На чердак было два хода, один наружный, всегда на замке, и второй из кладовки квартиры замаскирован, и им пользовалась только квартирохозяйка. Нужно отметить, что хранение револьверов носило временный характер, и в отдельные периоды все револьверы и патроны раздавались на руки дружинникам через уполномоченных десятками или пятками. <...> Обучение стрельбе проводилось осенью 1905 года на острове Медвежий на р. Обь верстах в двух ниже Ново-Николаевска. На ученье выезжали на лодке по три-пять человек. Лодка принадлежала одному из членов Обской группы и находилась на берегу реки около железнодорожной водокачки».

Довольно скоро боевики выродились в особую группу т. н. «активистов», которые не сильно-то и подчинялись социал-демократам. Как вспоминал один из революционеров, В. Вегман, «назначение дружинников заключалось в том, чтобы охранять массовки и в случае необходимости давать отпор полицейским и шпикам.

Аппетит приходит во время еды. Вступив в полосу "эксов", активисты решили экспроприировать денежную почту с подвод, на которых она перевозилась с почтового отделения на станцию Обь. Нападение на подводы действительно было совершено, но на этот раз активистов постигла неудача: почтовики оказали сопротивление, завязалась перестрелка, поднялась суматоха, раздались тревожные свистки сбежавшихся на выстрелы полицейских, и активисты, заметая следы, еле убрались подобру-поздорову, оставив на месте нападения одного раненого почтовика». Боевая группа распалась примерно через год, после введения в город карательного отряда генерала Меллер-Закомельского.

Военные вернулись в Заельцовский бор в Первую мировую войну. Теперь они не только проводили стрельбы, но и устраивали большие военные учения — с рытьём окопов (некоторые сохранились до наших дней) и устройством укреплений. Сохранился документ, разрешавший в бору устройство лагерей для запасных стрелковых батальонов.

24 апреля 1915 года Ново-Николаевская Дума под председательством городского головы А. Г. Беседина рассмотрела предложение томского губернатора следующего содержания: «Препровождая при этом копию телеграммы Командующего войсками Омского Военного Округа от 10 апреля за № 10101 об отводе городских земель под лагеря, прошу Вас, Милостивый Государь, внести этот вопрос на рассмотрение Городской Думы и о последующем мне представить». Решение было единогласным: «Отвести во временное безвозмездное пользование военного ведомства под устройство лагерей сроком с 1 мая по 1 сентября для запасных стрелковых батальонов, расквартированных в городе, участки городской земли за речкой 1-й Ельцовкой у сухарного завода и около р. 2-й Ельцовки».

После гражданской войны первыми большими стрельбами, вероятно, стали в Заельцовском бору учения лета 1923 года в присутствии командующего войсками Западно-Сибирского военного округа Н. Н. Петина — бывшего царского полковника, перешедшего на сторону большевиков. Вот как вспоминал о тех стрельбах их непосредственный участник С. Дашков:

«На учениях в районе Ельцовки присутствовали трудящиеся города и области. Все с большим вниманием и интересом наблюдали общую программу, осуществляемую в духе состязательности. Так, возглавляемая мною артиллерия 12-го стрелкового корпуса особенно отличилась в езде на быстрых аллюрах. Впечатляющими были результаты стрельб из всех видов оружия. Победителей награждали призами. Мне за меткую стрельбу из револьвера Н. Н. Петин вручил серебряный именной портсигар».

С середины 20-х годов Заельцовский бор перестал быть главным местом стрельб и полевой военной подготовки.

Да что там площадь! Стреляли прямо посреди театральных представлений: «Новосибирск. Сибгостеатр готовит к постановке в октябрьские торжества пьесу "Штурм Перекопа". Батальные сцены ставятся под руководством штаба Сибирского военного округа, который предоставляет театру необходимое количество воинской силы и вооружения. Для полноты иллюзии артиллерийской канонады на сцене устанавливаются бутафорские пушки, а во дворе Сибгостеатра стрельба будет производиться из настоящих орудий». (Из сообщения газеты «Томский зритель» от 29 октября 1927 года.)

И во время киносъёмок тоже стреляли! В 1924 году в Ново-Николаевске снимали художественный фильм «Красный газ», ставший вехой в истории советского кинематографа. Центральная пресса назвала его лучшим фильмом года, а сборы в кинотеатрах радостно удивляли прокатчиков. Это был первый советский боевик о гражданской войне, наш сибирский вестерн: действие фильма происходило в Ново-Николаевске и его окрестностях, а в массовках принимали участие простые жители города и окружающих деревень. Например, красными партизанами в одной из сцен стали жители Кудряшовского посёлка, эпизод разухабистой белогвардейской пирушки снимался в саду нынешнего театра «Красный факел» (сегодня от этого сада не осталось ни одного дерева), посадка карателей на пароход — на паромной пристани в Закаменском районе, зверства колчаковцев — в Колывани.

На берегу Оби около Ельцовки проводил в те дни учения отряд ГПУ.

Командир чекистов молниеносно принял решение: захватить вражеское судно. Его солдаты ворвались на палубу, захватили «колчаковцев» в плен и долгое время не могли поверить, что те ненастоящие.

Об учениях горожане оповещались обычно через газету: «От начальника гарнизона. Объявляю для сведения населения города Ново-Николаевска, что 16 января 1924 года войсками ГПУ в районе деревни Каменки будут производиться тактические маневры со стрельбой холостыми патронами». Через месяц начальник гарнизона снова доводил до сведения ново-николаевцев: «10 февраля с 12 часов в районе Винокуренного завода деревни Бугры будут производить тактические маневры со стрельбой холостыми патронами вторым батальоном».

6 января 1940 года учащиеся девятых и десятых классов Новосибирска (примерно 1400 юношей и девушек) провели военно-тактические учения в районе села Бугры (ныне это частный сектор в долине реки Тулы за областной больницей). Под прикрытием дымовой завесы батальоны школьников отрабатывали наступательные действия.

Как сегодня собираются болельщики на стадион, так в те годы тысячи зрителей устраивались на прилегающей к театру «военных действий» территории и наблюдали за игрой в солдатиков. 18 июня 1940 года неподалеку от деревянного моста через Бердь зрители начали собираться чуть ли не в четыре утра. К началу игры в пять часов их набралось около 3000. Предстояло сражение защитников Бердска и новосибирских «захватчиков».

«Советская Сибирь» писала в своём отчете: «Основные силы обороны удачно были замаскированы в прилегающей местности». Новосибирцев ждали с севера, перекрыв подход к мосту и устроив несколько засад. Болельщики обсуждали между собой подготовку своих и с нетерпением ожидали, когда появится противник. Однако противник неожиданно применил авиацию. Коварные новосибирцы прилетели на самолётах, и вскоре утреннее небо над Бердью покрылось куполами раскрывшихся парашютов. Сражение за переправу продолжалось около двух часов. Болельщики азартно поддерживали своих, но, увы, силы оказались неравны. Мост перешёл в руки новосибирцев, после чего игра завершилась. Но её ещё долго обсуждали и те, кто участвовал, и те, кто наблюдал за этим игрушечным боем со стороны.

На городских улицах никого теперь не удивляли толпы людей в противогазах. 30 октября 1936 года состоялся пеший переход в противогазах из Новосибирска в Бердск. Девятнадцать студентов и школьников бодро прошагали 35 километров за пять часов.

24 октября 1938 года похожий поход организовали горсовет Осоавиахима и горком ВЛКСМ:

Принимали участие Сибмашстрой, транспортный институт, силикатный техникум, коммунистическая сельхозшкола, аптекоуправление и лесозаводы. 6 июня 1939 года 1000 человек в противогазах отмахали десять километров до Заельцовского парка, по окончании военизированного похода в парке состоялись военно-химические учения и соревнования. 8 июня 1939 года на фабрике «Стандарт» провели День обороны: по окончании работы 50 добровольцев прошли три километра в противогазах, а остальные прослушали в клубе лекцию о международном положении. Двенадцать новосибирских пожарных в октябре 1939 года совершили переход в противогазах от Новосибирска до села Мочище — там они проверили противопожарное состояние Дома отдыха, его подсобного хозяйства, детского санатория и двух школ.

Но самым удивительным противогазным шествием стал, наверное, «парад» 1130 женщин, отпраздновавших таким образом Международный женский день 8 марта в 1940 году.

«Советская Сибирь» сообщала:

В первые годы войны, несмотря на то, что Новосибирск находился за тысячи километров от фронта, в городе регулярно проводились учения ПВО. Вот как описывает одно из них «Советская Сибирь»:

«По улицам движется беспрерывный людской поток. Домашние хозяйки, рабочие вечерних смен, ребята с сумками через плечо.

Часовая стрелка подходит к двум.

И вдруг в обычные шумы города врывается голос репродуктора:

Остановились трамваи, автобусы. Вагоновожатые и кондуктора отправляют пассажиров в ближайшие убежища. В одну минуту Красный проспект и площадь Сталина опустели. Никого, кроме сотрудников милиции и дежурных групп самозащиты!

Пустынны и другие центральные улицы Новосибирска. Даже базарная площадь, где только что толпились сотни людей.

Гораздо хуже подготовились к учению окраины — и Центрального, и Октябрьского, и Ипподромского районов. Почти на каждом углу здесь можно было встретить милиционера, дежурного по участку и десятки любопытных, высыпавших на улицу именно по сигналу воздушной тревоги.

И лишь на улице Дуси Ковальчук (Заельцовский район) царил исключительный порядок. Уличные комитеты поставили дело так, что здесь знали свои места на время воздушной тревоги не только взрослые, но и дети».

Вместе с войной закончилась и эпоха больших городских военных учений. Теперь это стало уделом пионеров, играющих в «Зарницу», и школьников, изучающих основы начальной военной подготовки. Разве что постаревшие ветераны «сражений» за бердский мост или ельцовские овраги вспоминали иногда собственную юность за чашкой чая.