Ночью через Ново-Николаевск, или Триллер исчезнувшего автора
Tilda Publishing
ГОРОД
Игорь Маранин
Скачка становилась бешеной. Приходилось держаться за экипаж, чтобы не вылететь вон. Вдогонку продолжали трещать выстрелы. Одним взмахом лошади взлетели на пригорок, и впереди совсем близко сверкнули огни пристани.
Городской торговый корпус Ново-Николаевска, 1916 г. Фото: bsk.nios.ru
Всё, что удалось найти об этом человеке, — куцая строка в «Материалах для сибирского словаря писателей» Н. В. Здобнова: «Скворцов Дмитрий, беллетрист, сотр. «Сиб. вопр.» (1911)». А ещё — несколько художественных очерков, открывавших номера «Сибирских вопросов»: «За Туманом», «Хозяин уезда», «В вагоне», «Вечером», «Чужая весна», «Дашка». Тонкие и пронзительные, печальные, как почти вся тогдашняя русская литература, они бытописали картины жизни в разных уголках Сибири: забитую отцом и сломленную жизнью деревенскую девушку («Дашка»), сельского священника, отправленного за Туман — озеро на вогульском севере, где он спился и стал видеть чертей («За Туманом»), красноярского бунтаря, пережившего расстрел после поражения на баррикадах 1905 года («В вагоне»).
Но был среди этих рассказов один, стоявший особняком: и действие его происходило не в глухом сибирском углу, а в городе, и героями стали не обычные сибиряки-селяне, а четыре театральных актёра из западных губерний, и написан он не с печалью, а с улыбкой и иронией, и — самое главное — жанрово это настоящий вестерн, боевик, триллер. Назывался рассказ незамысловато — «Через город», а местом его действия стал самый американский город Сибири — Ново-Николаевск.
Но был среди этих рассказов один, стоявший особняком: и действие его происходило не в глухом сибирском углу, а в городе, и героями стали не обычные сибиряки-селяне, а четыре театральных актёра из западных губерний, и написан он не с печалью, а с улыбкой и иронией, и — самое главное — жанрово это настоящий вестерн, боевик, триллер. Назывался рассказ незамысловато — «Через город», а местом его действия стал самый американский город Сибири — Ново-Николаевск.
Скворцов Д. Через город («Сиб. вопросы», 1911, № 45–46, с. 1–11).
Справедливости ради заметим, что название города скрыто под традиционным «город N-ск», но где ещё герои могли пересесть с железной дороги на пароход и плыть далее вверх по Оби?
«Американским» юный Ново-Николаевск именовали тогда практически единогласно: Сибчикаго — и никак иначе. Многим он казался чужим и даже чуждым в Сибири, погибелью старого привычного быта, размеренного и устоявшегося.
В том же 1911 году в газете «Сибирская жизнь» другой сибирский писатель писал о юном городе зло и мрачно:
«Да, грустное… унылое впечатление произвел на меня Ново-Николаевск… Ходил я, ходил по его пустынным широким улицам, и ничего не увидел отрадного с внешней стороны. Хотел проникнуть в среду лучшей интеллигенции, но она оказалась разрозненной, скучающей и бездействующей… <...> Невежество ужасное!
В том же 1911 году в газете «Сибирская жизнь» другой сибирский писатель писал о юном городе зло и мрачно:
«Да, грустное… унылое впечатление произвел на меня Ново-Николаевск… Ходил я, ходил по его пустынным широким улицам, и ничего не увидел отрадного с внешней стороны. Хотел проникнуть в среду лучшей интеллигенции, но она оказалась разрозненной, скучающей и бездействующей… <...> Невежество ужасное!
Весь город — это какой-то наскоро сколоченный торговый лагерь, в котором все ждут купцов и капиталов. И всё зависит от того: приедут ли купцы? Привезут ли капиталы?
Никакого общественного подъёма, никакого интереса к искусству, к литературе. Да и странно было бы ждать этого от маклаков и маркитантов».
И как образный апофеоз всего вышесказанного звучат слова автора о проезжающем поезде:
«Длинным, горбатым и многоногим чудовищем перекинулся через реку железный мост, и красной прямой змеёй вползает на него товарный поезд. Вхожу на паперть нового собора и смотрю, как паровоз, выбрасывая облака пара, рисует на синеве неба какой-то чудовищный силуэт. Он всё растёт и вместе с поездом идёт через реку... Всё ближе, всё больше… Точно призрак чего-то огромного и неотвратимого идёт он в город, рисуясь на фоне голубого неба и то и дело меняя форму» [1].
И как образный апофеоз всего вышесказанного звучат слова автора о проезжающем поезде:
«Длинным, горбатым и многоногим чудовищем перекинулся через реку железный мост, и красной прямой змеёй вползает на него товарный поезд. Вхожу на паперть нового собора и смотрю, как паровоз, выбрасывая облака пара, рисует на синеве неба какой-то чудовищный силуэт. Он всё растёт и вместе с поездом идёт через реку... Всё ближе, всё больше… Точно призрак чего-то огромного и неотвратимого идёт он в город, рисуясь на фоне голубого неба и то и дело меняя форму» [1].
Алтаич [Гребенщиков Г.] По городам Сибири. II. В Ново-Николаевске («Сиб. жизнь», 11 февраля 1911 г.).
Фото: hellonsk.ru
Автор очерка, скрывшийся под псевдонимом Алтаич, известен гораздо больше Скворцова — это Георгий Гребенщиков, исследователь жизни старообрядцев и автор повести «Ханство Батырбек» о жизни казахов (отрывки из неё изучаются на уроках литературы в современном Казахстане). Судьба сыграла с ним злую шутку: писатель, не любивший американский «город маклаков и маркитантов», после революции был вынужден эмигрировать в Америку, где и прожил более сорока лет.
В ноябре 1911 года «Сибирские вопросы» напечатали триллер Дмитрия Скворцова с погонями и перестрелками — это был, вероятно, первый рассказ в русской литературе, действие которого происходило в Ново-Николаевске.
Главные герои — четверо бедных провинциальных актёров, подписавших контракт с театром в Сибири. Им нужно успеть прибыть к началу сезона, иначе они теряли всё — и контракт, и деньги, и репутацию. Поездом они отправились по Транссибу до «города N-ска», где намеревались пересесть на отходящий пароход, добравшись ночью от вокзала до пристани. Попутчики, услышав о намерении ехать по ночному городу, пришли в ужас.
«Местные жители по ночам боятся выходить на улицу!» — заявил чиновник. «Приехал я как-то в N-ск по делам, остановился в номерах, — поддержал его купец, — а там порядочные номера только одни и есть, на главной площади, в самом центре. День прошел — ничего. Ночью, только думал спать ложиться, слышу на улице выстрелы, крик. Я, конечно, сейчас к окну… Никак отворить не могу, ставнями прикрыто. Вожусь я, вожусь, вдруг в двери стук — хозяин прибежал, от испугу лица на нем нет. «Что вы, — кричит, — делаете, и себя погубите, и меня подведете: сюда стрелять начнут. И так бывает, что в окна шальные пули залетают, а вы еще отворять хотите. Гасите скорее свет, да ложитесь. Что бы ни было на улице, не вставайте, у нас каждую ночь бывают…» «А полиция?» — спрашиваю. Махнул рукой и убежал. Погасил я огонь, забрался в угол, так до утра и просидел. Утром узнал, что напротив винный погреб ограбили и четырёх человек убили. И концы в воду!»
«Местные жители по ночам боятся выходить на улицу!» — заявил чиновник. «Приехал я как-то в N-ск по делам, остановился в номерах, — поддержал его купец, — а там порядочные номера только одни и есть, на главной площади, в самом центре. День прошел — ничего. Ночью, только думал спать ложиться, слышу на улице выстрелы, крик. Я, конечно, сейчас к окну… Никак отворить не могу, ставнями прикрыто. Вожусь я, вожусь, вдруг в двери стук — хозяин прибежал, от испугу лица на нем нет. «Что вы, — кричит, — делаете, и себя погубите, и меня подведете: сюда стрелять начнут. И так бывает, что в окна шальные пули залетают, а вы еще отворять хотите. Гасите скорее свет, да ложитесь. Что бы ни было на улице, не вставайте, у нас каждую ночь бывают…» «А полиция?» — спрашиваю. Махнул рукой и убежал. Погасил я огонь, забрался в угол, так до утра и просидел. Утром узнал, что напротив винный погреб ограбили и четырёх человек убили. И концы в воду!»
Второй этаж дома на переднем плане занимали гостиничные номера, выходившие на большое открытое пространство главной городской площади. Не их ли описывал купец в своём рассказе? Фото: bigpicture.ru
От такой новости лица актёров вытянулись, а их попутчики принялись попеременно вспоминать ново-николаевские ужасы:
«— Помните, как Шепшелевича зарезали? А убийство инженера Каршинского с женой? А? — толкнул купец чиновника.
— А вы помните, как барнаульского купца убили? — спросил в свою очередь чиновник. — Тоже штучка!
— Д-да, работа чиста. И ведь днём было! Вот такой город N-ск, как через него ночью ехать! А вы туда в самую темень прибудете. Как в такое время не то что на пристань, в город ехать? <...> Придётся вам на станции ночевать, чего уж тут о пароходе думать. Своя жизнь, чай, дороже».
В большом смятении прибыли герои в жуткий городок, но надежд нанять извозчика не оставили. Только не тут-то было! Носильщик, узнав, что они собираются ночью на пристань, от удивления выпустил чемоданы:
«— Помните, как Шепшелевича зарезали? А убийство инженера Каршинского с женой? А? — толкнул купец чиновника.
— А вы помните, как барнаульского купца убили? — спросил в свою очередь чиновник. — Тоже штучка!
— Д-да, работа чиста. И ведь днём было! Вот такой город N-ск, как через него ночью ехать! А вы туда в самую темень прибудете. Как в такое время не то что на пристань, в город ехать? <...> Придётся вам на станции ночевать, чего уж тут о пароходе думать. Своя жизнь, чай, дороже».
В большом смятении прибыли герои в жуткий городок, но надежд нанять извозчика не оставили. Только не тут-то было! Носильщик, узнав, что они собираются ночью на пристань, от удивления выпустил чемоданы:
«Что вы, господа, никак невозможно это! Сами посудите: дело ночное, темнота-то какая! Город у нас того… пошаливают здорово. Да и не повезёт никто».
«Да вот вам доказательство, — убеждал их через несколько минут начальник станции. — Перед вами местные люди, понимаете, местные, и всё-таки не едут, а ждут рассвета… Ночью ехать немыслимо. Грабежи и убийства каждый день. Поймите, что при нападении разбойников вы будете беспомощны. Как бы вы ни кричали, никто не выйдет на помощь: научены горьким опытом. Встретить полицейский обход трудно и не всегда приятно…»
Да что там мирные трусливые обыватели! От предложения поехать вместе с ними наотрез отказался даже боевой армейский офицер:
«— Что вы, помилуйте! На моих плечах семья, дети, я не могу так бездумно рисковать собой. Вы, вероятно, здесь в первый раз? Это и видно. А я уже бывал в переделках, знаю. За мной раз чуть не до пристани гнались, еле ушёл. На другой раз увольте. Ни за что не поеду, и вам не советую. Обождите до света.
— У нас оружие есть, у меня и у товарища по револьверу. Стрелять мы умеем…
— Не в оружии здесь дело, у меня самого револьвер. Да на что он, когда в вас из-за угла или из-под моста стреляют да ещё в спину… Простите, молодой человек, но мне искренне жаль вас. Мой совет — не ездите. Бог с ним, наконец, с пароходом…»
Да что там мирные трусливые обыватели! От предложения поехать вместе с ними наотрез отказался даже боевой армейский офицер:
«— Что вы, помилуйте! На моих плечах семья, дети, я не могу так бездумно рисковать собой. Вы, вероятно, здесь в первый раз? Это и видно. А я уже бывал в переделках, знаю. За мной раз чуть не до пристани гнались, еле ушёл. На другой раз увольте. Ни за что не поеду, и вам не советую. Обождите до света.
— У нас оружие есть, у меня и у товарища по револьверу. Стрелять мы умеем…
— Не в оружии здесь дело, у меня самого револьвер. Да на что он, когда в вас из-за угла или из-под моста стреляют да ещё в спину… Простите, молодой человек, но мне искренне жаль вас. Мой совет — не ездите. Бог с ним, наконец, с пароходом…»
Привокзальная площадь Ново-Николаевска. Носильщики в белых фартуках, извозчики, а также армейский офицер. Фото: woodenrussia.ru
Наконец после долгих уговоров нашёлся старик, согласившийся на это отчаянное дело за двойную оплату. И актёры отправились в путь по ночному Ново-Николаевску.
«За светлым пятном от большого вокзального фонаря лежала сплошная темнота. Надвигалась она сразу тяжело, без переходов. Бросали в неё светлые полоски освещённые окна станционных зданий, но полоски эти были бледны, узки и не могли бороться с ней. Она господствовала здесь, окутав сплошным мраком дорогу, перелесок. Не различить было, есть кто близко или нет. Гремели колёса по земле, охваченной утренником. Дробный стук копыт, такой уверенный и чёткий, глухо отдавался по сторонам. От перелеска ползли какие-то странные шорохи и будили жуткое чувство среди насторожившейся тишины. <...> Снова выступил огонёк, и, когда подъехали ближе, оказался фонарь. Около его светлого кружочка копошились тени, вздрагивавшие, как живые, от колебания пламени.
«За светлым пятном от большого вокзального фонаря лежала сплошная темнота. Надвигалась она сразу тяжело, без переходов. Бросали в неё светлые полоски освещённые окна станционных зданий, но полоски эти были бледны, узки и не могли бороться с ней. Она господствовала здесь, окутав сплошным мраком дорогу, перелесок. Не различить было, есть кто близко или нет. Гремели колёса по земле, охваченной утренником. Дробный стук копыт, такой уверенный и чёткий, глухо отдавался по сторонам. От перелеска ползли какие-то странные шорохи и будили жуткое чувство среди насторожившейся тишины. <...> Снова выступил огонёк, и, когда подъехали ближе, оказался фонарь. Около его светлого кружочка копошились тени, вздрагивавшие, как живые, от колебания пламени.
Казалось, что здесь притаился кто-то, вот-вот сейчас бросится. Ехали сосредоточенные, держа револьверы наготове… Глухо грянул в стороне выстрел, за ним другой.
— Ничего это… Обход палит, пугает… — успокоил извозчик.
Ещё выстрелы в стороне. Теперь эти глухие звуки не пугают, даже успокаивают. Они словно говорят, что помощь близко… Быстрее бы доехать».
Преувеличение? Художественный вымысел? Так-то оно так, но стоит открыть газеты тех лет:
«Ново-Николаевск, 17 февраля (СПА). Сегодня ночью на реке Оби на обоз напали грабители, вооружённые револьверами и кинжалами. Крестьяне отбивались топорами. Случайно подоспевшим полицейским разъездом задержан один из грабителей, одетый в белый саван; остальные на лошадях успели скрыться. К утру задержаны ещё шесть грабителей. Все опознаны крестьянами» [2].
«Ново-Николаевск, 27, III. Ночью на квартиру торговца Аларина напала шайка грабителей. Обстреляв квартиру, они выломали окна и двери. Первого полезшего в квартиру грабителя Аларин так ударил, что убил его на месте; остальные разбежались. Звание убитого не выяснено» [3].
«Томск, 29, V. Вблизи Ново-Николаевска вчера шестью грабителями совершено нападение на почту, везшую 10 000 р. Во время перестрелки были тяжело ранены ямщик и один из нападавших. Почта уцелела. Грабители скрылись» [4].
Или за две недели до того, как «Сибирские вопросы» опубликовали рассказ Скворцова:
«Стрельба из револьвера. 17 октября около 8 ч. вечера городовой Вокз. уч. Степанов, проходя по Дворцовой ул., услышал три выстрела из револьвера. Дознанием установлено, что домовладелец по Тобизеновской ул. Пучков содержит в своём доме проституток.
Ещё выстрелы в стороне. Теперь эти глухие звуки не пугают, даже успокаивают. Они словно говорят, что помощь близко… Быстрее бы доехать».
Преувеличение? Художественный вымысел? Так-то оно так, но стоит открыть газеты тех лет:
«Ново-Николаевск, 17 февраля (СПА). Сегодня ночью на реке Оби на обоз напали грабители, вооружённые револьверами и кинжалами. Крестьяне отбивались топорами. Случайно подоспевшим полицейским разъездом задержан один из грабителей, одетый в белый саван; остальные на лошадях успели скрыться. К утру задержаны ещё шесть грабителей. Все опознаны крестьянами» [2].
«Ново-Николаевск, 27, III. Ночью на квартиру торговца Аларина напала шайка грабителей. Обстреляв квартиру, они выломали окна и двери. Первого полезшего в квартиру грабителя Аларин так ударил, что убил его на месте; остальные разбежались. Звание убитого не выяснено» [3].
«Томск, 29, V. Вблизи Ново-Николаевска вчера шестью грабителями совершено нападение на почту, везшую 10 000 р. Во время перестрелки были тяжело ранены ямщик и один из нападавших. Почта уцелела. Грабители скрылись» [4].
Или за две недели до того, как «Сибирские вопросы» опубликовали рассказ Скворцова:
«Стрельба из револьвера. 17 октября около 8 ч. вечера городовой Вокз. уч. Степанов, проходя по Дворцовой ул., услышал три выстрела из револьвера. Дознанием установлено, что домовладелец по Тобизеновской ул. Пучков содержит в своём доме проституток.
«Речь» (Санкт-Петербург) от 18 февраля 1907 г.
«Русское Слово» (Москва) от 28 марта 1907 г.
«Русское Слово» (Москва) от 30 мая 1907 г.
Неизвестный «гость» затеял скандал, за что был выпровожен на улицу из д. Пучкова. После этого «гость» стал ломиться в окно, и Пучков произвёл три выстрела» [5].
«Обская жизнь» (Ново-Николаевск) от 19 октября 1911 г.
Неудивительно, что и в рассказе не обошлось без стрельбы.
«Откуда-то из темноты послышался крик. Полузадушенный вначале, он становился всё сильнее и сильнее. Через крыши домов, рассекая ночь, долетел отчаянный вопль. Разом всё стихло и послышался долгий пронзительный свист.
— Извозчик! — робко спросил Мстиславский, чувствуя, что у него дрожат губы. — Извозчик…
— Не нервничай, — стараясь быть спокойным, перебил его Остужев. — Приготовь револьвер.
Опять наступила мёртвая тишина. Впереди бухали выстрелы обхода.
Извозчик обернулся, блеснул его револьвер.
— Ну, господа, теперь держитесь!»
«Откуда-то из темноты послышался крик. Полузадушенный вначале, он становился всё сильнее и сильнее. Через крыши домов, рассекая ночь, долетел отчаянный вопль. Разом всё стихло и послышался долгий пронзительный свист.
— Извозчик! — робко спросил Мстиславский, чувствуя, что у него дрожат губы. — Извозчик…
— Не нервничай, — стараясь быть спокойным, перебил его Остужев. — Приготовь револьвер.
Опять наступила мёртвая тишина. Впереди бухали выстрелы обхода.
Извозчик обернулся, блеснул его револьвер.
— Ну, господа, теперь держитесь!»
И по улицам Ново-Николаевска началась бешеная скачка со стрельбой. Самое опасное место было у моста, немногим не доезжая пристани.
«Скачка становилась бешеной. Приходилось держаться за экипаж, чтобы не вылететь вон. Вдогонку продолжали трещать выстрелы. Одним взмахом лошади взлетели на пригорок, и впереди совсем близко сверкнули огни пристани.
— Целы? — спросил извозчик. — Счастлив ваш Бог, господа! Самое это у нас проклятое место, завсегда здесь такие дела бывают. Засядут под мостом, а потом по проезжающим вслед и стреляют. Свалится кто, али лошадь упадёт, сейчас подбегут и того. А тут вона счастье какое: никого не задело даже!»
— Целы? — спросил извозчик. — Счастлив ваш Бог, господа! Самое это у нас проклятое место, завсегда здесь такие дела бывают. Засядут под мостом, а потом по проезжающим вслед и стреляют. Свалится кто, али лошадь упадёт, сейчас подбегут и того. А тут вона счастье какое: никого не задело даже!»
Дорога к пристани под мостом. Вероятно, её имел в виду автор рассказа. Фото: wikimedia.org
В отличие от выдуманных Скворцовым актёров, реальному сторожу пристани поздней осенью 1911 года не повезло.
«Несчастный случай. 17 октября 8 ч. вечера ночной сторож на пристани Ельдештейна — Гавриил Коралев, имея за пазухой револьвер, заряженный двумя пулями, носил дрова. Вероятно, тяжестью дров курок револьвера взвёлся, произошёл выстрел. Пуля попала Коралеву в область живота. Несчастный доставлен в городскую больницу; положение его тяжелое» [6].
«Несчастный случай. 17 октября 8 ч. вечера ночной сторож на пристани Ельдештейна — Гавриил Коралев, имея за пазухой револьвер, заряженный двумя пулями, носил дрова. Вероятно, тяжестью дров курок револьвера взвёлся, произошёл выстрел. Пуля попала Коралеву в область живота. Несчастный доставлен в городскую больницу; положение его тяжелое» [6].
«Обская жизнь» (Ново-Николаевск) от 19 октября 1911 г. В тексте фамилия «Коралев» через «а».
Хотя кто знает — сам ли «взвёлся курок»?
Вряд ли слово «триллер» встречалось в ту пору в литературном русском языке. Но безвестный Дмитрий Скворцов написал именно триллер — рассказ, в котором тревожная обстановка нагнетается с самого начала и разрешается только в финале.
Сам он пропал из поля зрения читателей в начале следующего года. В январском номере 1912 года «Сибирские вопросы» напечатали, пожалуй, самый тяжёлый и трагический рассказ автора — «Дашка». О девушке, которую отец ежедневными избиениями принуждал выйти за «гнилого» (то есть больного), но богатого крестьянского сына из соседней деревни.
Больше о Дмитрии Скворцове ничего не известно. Но его триллер о бешеной гонке по ночному Ново-Николаевску хоть сейчас снимай на киноплёнку. Готовый сценарий!
Больше о Дмитрии Скворцове ничего не известно. Но его триллер о бешеной гонке по ночному Ново-Николаевску хоть сейчас снимай на киноплёнку. Готовый сценарий!
поделитесь статьей
Не забудьте подписаться
Хотите узнавать о выходе новых статей на «Искрах»? Подпишитесь на рассылку и будьте в курсе самых свежих культурных и научных событий города.